Пол Маккартни. Биография - читать онлайн книгу. Автор: Филип Норман cтр.№ 17

Вне школы его главным другом оставался Иэн Джеймс. Оба были привлекательными мальчиками, и оба одинаково одержимы своей прической и нарядами. Среди новых вещей, звучавших по «Радио Люксембург», была «A White Sport Coat» американского кантри-певца Марти Роббинса (британцы King Brothers англизировали ее под названием «A White Sports Coat»). Пол разыскивал этот предмет одежды — белый длинный пиджак — где только мог и, наконец, достал экземпляр цвета овсянки с серебристой нитью, вызывающего «вислого» покроя, как у тедди-боев, и с клапаном на нагрудном кармане. Иэн тоже ходил с элвисовским коком и «утиной гузкой» и имел аналогичный пиджак бледно-голубого цвета.

Кроме того, у него имелся доступ к гитаре — как раз в момент, когда этот инструмент стал предметом вожделения британских мальчиков. Его дед возглавлял оркестр при приюте Армии спасения в Дингле, и Иэн вырос в доме, где всегда держали классическую гитару — тогда считавшуюся не более чем ритмическим инструментом заднего ряда. Когда началась скиффл-мания и у Пола появилась собственная гитара, Иэн, естественно, больше всего подходил на роль его партнера по музицированию.

Скиффл уходил корнями в американскую народную музыку времен Великой депрессии, когда обнищавшее белое население, которому обычные инструменты были не по карману, взяло в оборот стиральные доски, большие стеклянные бутыли и казу. В своей британской реинкарнации он представлял собой смесь из блюза, кантри, фолка, джаза и спиричуэлс — всех жанров, о которых большинство молодых британцев не имело до этого никакого или почти никакого представления.

Самой большой и на самом деле единственной звездой скиффла был Лонни Донеган — как и Пол, ирландско-шотландских кровей, — который первоначально играл на банджо в джаз-бэнде Криса Барбера. В 1956 году Донеган при поддержке барберовской ритм-секции записал скиффл-версию «Rock Island Line» из репертуара блюзового гиганта (и бывшего заключенного) Хьюди «Ледбелли» Ледбеттера. Пелось в ней о железнодорожном сборе на заставе в Рок-Айленде, штат Иллинойс, и вряд ли можно было найти тему более прозаическую, однако слово «рок», произнесенное в любом контексте, теперь вызывало у школьников гормональную бурю. «Rock Island Line» занял восьмое место в чартах Соединенного Королевства и стал хитом по ту сторону Атлантики — беспрецедентный для британских музыкантов пример успешной продажи американского американцам.

Скиффл навевал романтическую мечту об Америке — в основном в образе товарных поездов, исправительных учреждений и скованных цепями каторжников-работяг, — но, в отличие от рок-н-ролла, она не омрачалась ассоциациями с сексом и погромами тедди-боев. BBC смягчилась настолько, что даже поставила в эфир радиопрограмму Saturday Skiffle Club («Субботний скиффл-клуб») и вечернее телешоу для подростков с железнодорожным названием Six-Five Special («Экстренный в шесть ноль-пять») и вступительной темой в том же жанре. Если рок-н-ролл был неведомой алхимией, производимой непостижимыми существами, то играть скиффл мог любой, кто обладал дешевой акустической гитарой и знал три простых аккорда двенадцатитактового блюза. Остальные необходимые инструменты изготавливались буквально в домашних условиях: «контрабасы» собирались из гулких пустых коробок, ручек от швабр и кусков бечевки, а рифленые стиральные доски — их скребли пальцами в стальных наперстках, издавая неистовый скрежет, — исполняли роль перкуссии.

Робких британских мальчиков, не замеченных ранее в особой музыкальности и готовых скорее совершить харакири, чем встать и запеть в общественном месте, словно ударило током. По всей стране расплодились — если точнее, разбренчались — подростковые скиффл-группы с немудряще экзотическими названиями: Vipers, Nomads, Hobos, Streamliners, Sapphires («Гадюки», «Кочевники», «Бродяги», «Лайнеры», «Сапфиры»). Гитары стали пользоваться просто сумасшедшим спросом, настолько, что в какой-то момент даже было объявлено о национальном дефиците.

В ноябре 1956 года Пол был среди публики, пришедшей на концерт, который Лонни Донеган давал в ливерпульском зале «Эмпайр тиэтр». Перед началом он слонялся неподалеку от служебного входа в надежде мельком увидеть Донегана, когда тот приедет на репетицию. Несколько местных фабричных убежали с работы с тем же намерением; Донеган остановился перемолвиться с ними парой слов и, узнав о незаконной отлучке, написал записку их бригадиру с просьбой не наказывать парней из-за него. На Пола, ожидавшего, что звезды в переносном смысле так же холодны и далеки, как настоящие, приветливое и человеческое обхождение Донегана с поклонниками произвело глубокое впечатление.

К тому времени «король скиффла» расстался с последними внешними признаками бродяг тридцатых годов на своих концертах и исполнял голоштанный репертуар Ледбелли и Вуди Гатри, будучи при черном галстуке и в сопровождении трио в смокингах, среди которых был виртуоз электрогитары Денни Райт. Соприкоснувшись с этим изысканным шиком, Пол, подобно своему тезке на пути в Дамаск, пережил момент обращения; с этого момента он сам возжаждал петь и играть на гитаре — что было невозможно для человека с трубой. Поэтому после концерта Донегана он спросил своего отца, нельзя ли обменять его деньрожденный подарок на нечто более полезное. Джиму Маккартни, как и всем музыкантам его поколения, рок-н-ролл и скиффл представлялись сплошной нечленораздельной какофонией. Однако, вспомнив, как его собственный отец, тубист духового оркестра, когда-то смеялся над его любовью к джазу и свингу, он решил проявить терпимость. В итоге Пол вернул трубу в музыкальный магазин Рашуорта и Дрейпера и выбрал вместо нее акустическую гитару Zenith: с эфами, расцветка рыжий «санберст», цена 15 фунтов.

Учителем он взял Иэна Джеймса, во владении которого тогда уже был более совершенный инструмент — Rex с вырезом в корпусе, который давал возможность доставать самые звонкие ноты на нижних ладах. Иэн показал ему первые базовые однопальцевые аккорды, G и G7, и как настроить «Зенит» — что с его природным музыкальным слухом не составляло проблемы. Поначалу Пол играл как Иэн, с грифом, смотрящим влево, но для него это оказалось крайне тяжело и неудобно. Потом он случайно увидел фото американской кантри-звезды Слима Уитмена — такого же, как он, левши — и понял, что должен держать гитару наоборот, прижимая лады правой рукой и играя левой. Разумеется, из-за этого нижняя струна оказалась на месте верхней, так что ему пришлось вынуть все шесть струн и натянуть их в обратном порядке. Белая накладка на деке — по которой играющая рука скользит после звукоизвлечения — оказалась слишком прочно привинченной, и ее пришлось оставить на месте, вверх ногами.

Все это случилось меньше чем через месяц после смерти Мэри. Для Пола в его упрятанном от чужих глаз горе «Зенит» оказался шестиструнным спасением. Он играл на нем в любую улученную секунду, даже сидя в туалете — и внутреннем, и том, что во дворе. «Это стало у него манией… подчинило себе всю его жизнь, — вспоминает Майк Маккартни. — Гитара попала ему в руки в самый нужный момент и стала его убежищем».

Он быстро начал подпевать своей игре, уже не подражая Элвису или Литтл Ричарду, а своим настоящим голосом. Голос был высоким и чистым, как ни у кого из тогдашних героев хит-парадов или вообще в поп-музыке, за исключением, пожалуй, джазового вокалиста Мела Торме. Плюс выяснилось, что при необходимости он способен придать ему немного наждачного рок-н-ролльного тембра.