Мастер проклятий - читать онлайн книгу. Автор: Матвей Курилкин cтр.№ 10

— Да, квирит сержант, — ответил я. Удержаться от вопроса было сложно, потому что ситуация была совсем нетипична. Проверка документов — дело довольно обыденное, но как правило после нее жандармы теряют интерес к проверяемому. Куда же меня ведут? И зачем он спрашивал, где родители?

Пока гадал над этими вопросами, первый из них разрешился сам собой. Мы двигались в сторону грузового вокзала. Более того — как впереди, так и позади нас шли еще такие же как я неблагонадежные, по одному и группами, в сопровождении отрядов жандармов. Я тоже, впрочем, недолго оставался один — встреченных по дороге прохожих сержант присоединял к нашей небольшой процессии. Разговоров не было, мы только переглядывались тревожно с другими конвоируемыми. Даже между собой говорить вслух не рекомендовалось — годы жизни в резервации приучили к осторожности.

На станции нас передали с рук на руки другому отряду жандармов, конвоиры же отправились в город. Здесь уже можно было немного поговорить — следить за более чем сотней согнанных людей одновременно жандармы не могли. Хотя ясности возможность обменяться информацией не принесла. Предположения звучали самые разные, как самые фантастические, так и те, что звучали вполне правдоподобно. Одно не вызывало сомнений — нас куда-то везут. И мне это очень не нравилось. Может, нам выделили новое место ссылки? Давно ходили слухи, что неблагонадежных хотят отселить из городов в специальные лагеря, «дабы обезопасить граждан от возможного контакта с демонопоклонниками». В таком случае мне нельзя разделяться с родителями! Поезд, в который нас сгоняли после проверки, постепенно заполнялся. Если мое семейство пока остается дома, мы можем потеряться. Я готов был терпеть любые неприятности, но только рядом с семьей. Одному оставаться не хотелось.

Между тем очередь все сокращалась. Уже виден был контроллер — чистый под охраной троих солдат, методично вносивший данные каждого нового язычника. И мне крайне не понравился тот факт, что никто даже не думал досматривать очередного пассажира. Возникало ощущение, что ни чистого, ни жандармов, не волнует, что кто-то из неблагонадежных может пронести что-то запрещенное в поезд. Отчего-то стало тревожно. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы карабинеры не изменяли своей привычке к контролю. Впрочем, видя такое пренебрежение, от своего самопала отказываться я не спешил.

Попытка чуть отстать, пропустить вперед остальных собратьев по вере успехом не увенчалась. Никто особо не стремился побыстрее оказаться в поезде. Да и не я один разошелся с близкими — многие периодически с тревогой оглядывались, пытаясь найти глазами родных. Меня мягко подпихивали вперед, не давая отстать, а прилагать больше усилий не получалось. Привлекать слишком много внимания чревато — разбираться, если что, никто не будет.

Я все-таки рискнул обратиться к одному из карабинеров, который скучающе разглядывал толпу, пока его начальство опрашивало очередного бедолагу:

— Простите, квирит жандарм, а что делать, если расстался с родными? Меня задержали на улице, а мои родители остались дома…

— Ничего, — усмехнувшись, пожал плечами синий мундир.

— И все-таки, простите за назойливость, но мне не хотелось бы с ними надолго расставаться. Может быть, есть возможность посмотреть в списке, в этом ли поезде родители? Вдруг нас увезут по разным лагерям?

— Не сомневайся, вы скоро встретитесь, — снова усмехнулся карабинер, да так гаденько, что у меня сердце заныло от дурных предчувствий.

Я почему-то был на сто процентов уверен — мне с этим поездом не по пути. Однако предпринять пока было нечего. Слишком внимательно за нами следили. Моя очередь была следующая. Я подошел к священнику чистых, назвал свои имя, адрес, и личный номер. Не удостоив меня даже взглядом, он записал мои данные, лениво мотнул головой, и его помощник пихнул меня в сторону открытого вагона.

Вагон был уже переполнен. Никто и не подумал сажать неблагонадежных в пассажирский поезд. Это был обычный товарный вагон, в котором двумя рядами стояли трехэтажные нары. Значит, везут нас куда-то далеко. Правда, людей было уже гораздо больше, чем спальных мест. Если без прикрас — там и сесть-то уже было негде. Кое-как примостившись недалеко от входа, я принялся осматриваться и наблюдать. Мой вагон был предпоследним, и уже скоро контроллеры перешли к последнему. После меня в поезд зашли только четыре человека, да еще пара жандармов с тяжелым ящиком, которые помогли задвинуть створку двери коллегам снаружи. Злые от необходимости ютиться в тесном вагоне с толпой неблагонадежных, карабинеры прикладами растолкали и без того сбившихся в кучу людей, водрузили на освободившееся место ящик, и достали оттуда цепи. Методично пройдя по всему вагону, жандармы у каждого из пассажиров защелкнули по обручу на руке, так что теперь мы все были связаны. Удовлетворившись проделанной работой, синие мундиры уселись на свободное место возле двери. На растерянный вопрос кого-то из заковываемых, как же если что нужду справлять, один из жандармов хмыкнув, предложил делать свои дела, не сходя с места, или терпеть.

Тут уже народ не выдержал. Видя, что конвоир настроен благодушно, люди оживились. Со всех сторон посыпались вопросы. Больше всего моих товарищей по несчастью беспокоило, куда же нас везут. Некоторые, как и я, волновались за близких. На все вопросы синие мундиры огрызались, пара самых любопытных пассажиров получили прикладом по лицу, после чего вопросы прекратились. Потянулось ожидание. Я с ужасом представил, сколько часов пришлось бы просидеть в неизвестности, если бы я попался конвоирам несколькими часами раньше. Думаю, те, кому не повезло попасть в первый вагон просидели взаперти без воды и еды не меньше шести часов — пугающая перспектива.

— Не к добру это, — прошептал кто-то у меня за спиной. — Какие-то они больно вежливые. Будто жалеют. Обычно и бьют жестче, и поносят не стесняясь. А тут прям сама любезность.

Я покосился на нервного собеседника — им оказался пожилой уже мужчина. На мой взгляд, ни о какой любезности в обращении жандармов и речи не было. Да и непонятно, откуда собеседник мог набраться такого опыта? Мне как-то не доводилось раньше попадать в похожие ситуации. Я еще раз взглянул на говорившего. Старик сидел, прижавшись спиной к стенке вагона, обхватив колени руками, и всем видом выражал обреченность и безразличие к своей судьбе.

— Думаете, в лагерях будет совсем паршиво? — спросил я только чтобы поддержать разговор.

— А ты сам-то как думаешь? Только сомневаюсь я, что везут нас в какой-то лагерь. Убивать будут, — последнее он сказал совсем уже тихо, глядя мне в глаза. Правильно опасается. Услышит кто — может и донести жандармам. Те живо пропишут паникеру горячих, чтобы не баламутил народ.

— Почему? — так же тихо удивился я. — Глупо же разбрасываться рабочей силой. Не выгодно нас всех стрелять. — Говорил, и сам не верил своим словам. Всегда удивлялся, когда в родном мире читал воспоминания узников концлагерей. Почему они покорно шли на убой? Только единицы пытались сопротивляться, а ведь если бы навалились толпой, могли хотя бы палачей своих с собой утащить. И теперь вот понял — все происходит слишком постепенно. Нас уже давно уничтожают — медленно, но методично. И все время остается небольшая надежда — обойдется. Может, другие умрут, но не я.