Расскажи мне, как живешь - читать онлайн книгу. Автор: Агата Кристи cтр.№ 20

А как, спрашиваю я Мака, он провел ночь, когда они с Хамуди приехали? Бегали ли эти все существа по нему всю ночь?

«Я думаю, да, – говорит Мак, как всегда, хладнокровно, – но я спал».

Удивительный Мак!

* * *

Наш кот появляется во время обеда. Я никогда не забуду этого кота! Это действительно, как обещал Хамуди, в высшей степени профессиональный кот. Он знает то дело, для которого его наняли, и выполняет его как истиный специалист.

Пока мы обедаем, он, сжавшись в комок, сидит в засаде за упаковочным ящиком. Если мы разговариваем или двигаемся или создаем слишком много шума, он бросает на нас недовольный взгляд.

«Я должен вас просить, – говорит этот взгляд, – вести себя тихо. Как я смогу работать, если вы будете мешать?»

И выражение кота настолько свирепо, что мы тотчас слушаемся, разговариваем шепотом и едим, стараясь не брякать тарелками и стаканами.

Пять раз за время обеда появляется и бежит по полу мышь, и пять раз кот совершает прыжок. Дальнейшее происходит незамедлительно. Нет никаких западных проволочек, никаких игр с жертвой. Кот просто откусывает мыши голову, прожевывает ее, а затем переходит к остальному телу! Выглядит это довольно жутко и совершенно по-деловому.

Кот живет у нас пять дней. После этих пяти дней ни одной мыши не появляется. Затем кот покидает нас, а мыши никогда не возвращаются. Я никогда ни до, ни после не видала такого профессионального кота. Мы его совершенно не интересовали, он никогда не требовал ни молока, ни доли нашей пищи. Он был холоден, научен и нелицеприятен. В высшей степени профессиональный кот!

Теперь мы уже устроились. Стены побелены, подоконники и двери покрашены, плотник с четырьмя сыновьями поместились во дворе и делают нам по заказу мебель.

«Столы, – говорит Макс, – прежде всего столы. Столов не может быть слишком много».

Я вхожу с просьбой о комоде, и Макс милостиво разрешает мне шкаф со шпеньками-вешалками.

После чего плотники возвращаются к изготовлению столов – столы, на которых можно разложить нашу керамику, чертежный стол для Мака, стол, за которым можно обедать, стол для моей пишущей машинки…

Мак делает эскиз вешалки для полотенец, и плотники принимаются за нее. По завершении старик гордо приносит ее мне в комнату. Она выглядит иначе, чем на рисунке Мака, и когда плотник ставит ее на пол, я вижу почему. У нее колоссальные ножки, огромные, резные, загибающиеся завитком, ножки. Они торчат так, что куда ни поставь вешалку, обязательно спотыкаешься о них.

Спроси его, говорю я Максу, почему он сделал такие ножки, а не придерживался данного ему рисунка?

Старик смотрит на нас с сознанием собственного достоинства.

«Я сделал их так, – говорит он, – чтобы они были красивыми. Я хотел, чтобы то, что я сделал, было предметом красоты!»

На такой крик души художника ответа нет. Я склоняю голову и обрекаю себя на то, чтобы до конца сезона спотыкаться об эти нелепые ножки!

Снаружи, в дальнем углу двора, каменщики строят для меня из сырцовых кирпичей уборную.

Вечером за обедом я спрашиваю Мака, что было его первым архитектурным проектом.

«Это моя первая практическая работа, – отвечает он, – ваша уборная!»

Он мрачно вздыхает, и я ему очень сочувствую. Я боюсь, что в мемуарах Мака, когда он станет их писать, это будет выглядеть не слишком хорошо.

Начинающие расцветать мечты молодого архитектора не должны находить свое первое воплощение в постройке из кирпича-сырца уборной для жены патрона!

Сегодня Capitaine ^[47] Ле Буато и две французские монахини приглашены к нам пить чай. Мы встречаем их в поселке и вместе с ними приходим домой. Перед парадной дверью гордо выставлено последнее достижение плотника – сиденье для моей уборной!

* * *

Теперь дом организован. Та комната, где мы спали в первую ночь и где все еще по ночам полно тараканов, теперь чертежная. Здесь Мак может работать в одиночестве, свободный от контактов с людьми. Его, во всяком случае, тараканы совершенно не волнуют!

Рядом с ней столовая. Дальше комната древностей, где будут размещаться наши находки, где керамика будет реставрироваться и предметы сортироваться, классифицироваться и получать этикетки. (Она полна столов.) Затем идет маленькая гостиная – она же офис, где помещается моя пишущая машинка и где расставлены шезлонги. В том, что было домом священника, три спальни – свободные от мышей (благодаря коту), свободные от тараканов (благодаря многократной побелке?), к сожалению, не свободные от блох!

Нам придется сильно страдать от блох. У этих блох масса живости и, похоже, чудесная способность сохранять свою жизнь. Они благоденствуют на средствах «Китингс» и «Флит» и всех прочих видах средств для уничтожения блох. Смазывание кроватей карболкой только стимулирует спортивные успехи блох. Дело не в укусах блох, объясняю я Маку. Дело в их неутомимой энергии, в их бесконечных скачках вновь и вновь по кругу по животу – это очень утомляет. Невозможно заснуть, когда блохи принимаются за еженощный спорт на вашей талии.

Макс страдает от блох даже больше, чем я. Однажды я нахожу и убиваю сто семь штук в поясе его пижамы! Похоже, что мне достается только избыток блох – то есть те блохи, которым не удалось пристроиться на Максе. У меня блохи второго сорта, блохи похуже, не способные к прыжкам в высоту!

У Мака, кажется, блох нет. Это, представляется мне, нечестно. По-видимому, они считают его непригодным в качестве спортивной площадки!

* * *

Теперь жизнь налаживается и начинает идти по привычному кругу. Каждое утро на рассвете Макс уходит на городище. Чаще всего я иду с ним, но бывает, что остаюсь дома заниматься другими делами, например, реставрировать керамику и предметы, писать этикетки, а иногда, чтобы приняться за свою собственную работу за пишущей машинкой. Мак тоже остается дома два дня в неделю, работая в чертежной.

Если я иду, то это долгий день на городище, но он не слишком долог, если погода хорошая. Пока солнце еще невысоко – холодно, но потом очень хорошо. Повсюду появляются цветы, в основном маленькие красные анемоны, как я их неверно называю (кажется, ранункулюс – это их настоящее название).

Основное ядро рабочих Макс привез из Джераблуса – родного города Хамуди. Два сына Хамуди, закончив на этот сезон работу на Уре, пришли к нам. Йахйа, старший, высокий и с широкой приветливой улыбкой. Он похож на дружелюбную собаку. Алави, младший, красив и, вероятно, из них двоих более умный. Но у него вспыльчивый характер и иногда возникают ссоры. Немолодой кузен Абд эс Салям тоже формен. Хамуди, после того как поможет нам начать, должен вернуться домой.

Как только приезжие из Джераблуса начали работу, местные рабочие заторопились наниматься. Люди из селения шейха уже начали работу. Теперь начинают появляться люди из соседних селений – по одному, по двое. Есть курды, люди, пришедшие из-за турецкой границы, армяне и несколько йезиди (так называемых дьяволопоклонников) – это мягкие, меланхолического вида люди, склонные оказываться жертвами издевательства остальных.