Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней. Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы | Элеанор Херман | страница 22 | LoveRead.ec

Дворцы были по сути царством навоза. В лакированных кабинетах стояли ночные горшки, наполненные вонючей смесью из человеческих отходов. Содержимое ночных горшков сбрасывалось в отхожее место (открытое отверстие с деревянным сиденьем и прямым спуском в крепостной ров, где часто и плавали человеческие отходы), либо в подвал дворца, который принимались чистить – и то была нелегкая работа, – когда он наполнялся до отказа. Подвалы «Великого дома облегчения» Генриха VIII – роскошного двухэтажного туалета в Хэмптон-Корт с двадцатью восемью отверстиями, предназначенными для справления нужды – переполнились до предела, прежде чем их вычистили.

Часто выгребные ямы прорывали через стены к земле (и тогда их содержимое смешивалось с грунтовыми водами) либо к другим помещениям. 20 октября 1660 года лондонский журналист Сэмюэл Пипе пережил крайне печальный опыт: стена подвала, которую он делил со своим соседом, так пропиталась отходами из выгребной ямы, что они начали просачиваться на его территорию. «Спустившись в подвал, я ступил в огромную кучу экскрементов, – писал он, – и понял, что отхожее место мистера Тернера переполнено, и его содержимое торопится занять мой подвал, что меня весьма обеспокоило». Без сомнения, это обеспокоило бы нас всех.

Ослепительные барочные театры, где Мольер и Драйден дебютировали со своими остроумными пьесами, также были переполнены калом. В каждой из роскошных личных лож стояло по ночному горшку для высокородных гостей. Сегодня кажется несколько странным представлять себе друзей и незнакомцев, беспечно опорожняющих мочевые пузыри и кишечники по соседству во время просмотра спектакля. Можно лишь надеяться, что у них хватало манер делать свои дела за ширмой и, если подразумевались некие громкие звуки – подождать, пока литавры и тарелки в оркестровой яме заглушат шум.

Роже де Рабютен, граф де Бюсси, рассказывал, как однажды вечером в парижском театре две дамы – они остались в истории как мадам де Сол и мадам де Треймуль – сходили по-большому в ночные горшки, «а затем, дабы избавиться от неприятного запаха, вылили все вниз» – прямо на растерянную публику, которая разразилась протестующими криками и выгнала женщин из театра. Даже по шатким стандартам этикета XVII века это был перебор.

В крупных испанских городах власти ставили кресты в местах, традиционно используемых как уборные, снабжая их надписями: «Не испражняйтесь подле крестов». В начале XVII века поэт Франсиско де Кеведо написал на вывеске: «Не ставьте кресты там, где мне угодно испражняться».

Некоторые придворные опорожняли кишечник в публичных местах. В отчете о жизни парижского Лувра за 1675 год утверждалось: «На парадных лестницах… за дверями, а также почти везде можно ежедневно отыскать человеческие экскременты, оставленные здесь по зову природы, кои пахнут невыносимо».

Многих врачей беспокоила не столько угроза заражения через кал (поскольку причины возникновения инфекции на тот момент еще не были установлены), сколько «зловонные испарения». Отвратительные запахи, утверждали они, проникают непосредственно в человеческий мозг, размягчая его до состояния каши.

Естественно, во дворцах было устроено множество мест, где можно было облегчиться, однако что касается мочеиспускания, то многие мужчины-придворные не утруждались дойти туда. Вместо этого они поступали так, словно все окружающее пространство было их писсуаром, облегчаясь там, где застанет их зов природы, и полагая, что слуги все уберут. Лестничные клетки в частности служили популярным местом, где можно мочиться (некоторые вещи с годами не меняются).

Ослепительные дворцы, театры и сады были переполнены человеческими экскрементами.

Очевидно, некоторые мужчины мочились даже в королевский кухонный очаг, поскольку Генриху VIII пришлось издать указ, строго запрещающий это. Еще мочились под стены сада, и приятный аромат роз мешался с запахом мочи. Все тот же Генрих VIII повелел слугам нарисовать на садовых стенах красные кресты, чтобы отпугнуть невоспитанных придворных, но кажется, таким образом он лишь отметил им, куда целиться.

Спустя несколько месяцев после смерти Генриха в 1547 году правительство юного короля Эдуарда IV издало прокламацию, запрещавшую кому бы то ни было «…мочиться либо иным образом облегчаться в пределах королевского двора… где гниение может распространяться, нанося ущерб Его королевскому величеству».

Когда голландский гуманист начала XVI века Эразм Роттердамский пишет: «Невежливо одобрять того, кто мочится, либо испражняется» – можно предположить, что он подразумевает «в общественном месте» и пишет это потому, что такова существовавшая действительность. В немецкой книге нравов 1570 года говорится: «Не следует, подобно деревенщине, облегчаться, без стыда или всякой сдержанности, в присутствии дам или же под дверями или окнами придворных комнат».

В 1518 году королю Франциску I вздумалось навестить свою любовницу – прелестную двадцатитрехлетнюю Франсуазу де Фуа, графиню де Шатобриан. Ее тайный любовник, некий адмирал Бонниве, вскочил с постели и спрятался в огромном камине. К счастью, на дворе стояло лето, и очаг был наполнен ароматными сосновыми ветками, за которыми Бонниве и укрылся. К несчастью, этот же камин служил уборной, и прежде чем предаться любовной страсти, король помочился прямо на бедного Бонниве, укрывшегося за сосновыми ветками. Несчастный адмирал промок до нитки и всю ночь провел в неудобной позе, пропитавшись запахом мочи и слушая вздохи и стоны своей любовницы, предававшейся любовным утехам с королем.

Когда португальская принцесса Екатерина Брагансская, которая вела уединенный и благочестивый образ жизни, приехала в Англию, чтобы выйти замуж за короля Карла II в 1661 году, она и ее дамы были потрясены, обнаружив мужчин, беспечно мочащихся по всему дворцу Они жаловались: «И шага нельзя ступить, чтобы не наткнуться в любом углу на следы английской мочи».

Немецкая невестка Людовика XIV Елизавета Шарлотта писала в 1702 году о Версальском дворце: «Люди мочатся на галерее, куда выходит наша комната, в любом углу Невозможно выйти из покоев и не встретить какого-нибудь мужчину, который мочится, стоя там».

В начале XVIII века герцог де Сен-Симон описал случай, как епископ Нойон, проходя мимо Версальской капеллы, испытал «такое сильное желание помочиться», что зашел в верхнюю секцию, предназначенную для членов королевской семьи, и помочился через балюстраду – прямо на освященный церковный пол внизу.

Придворные дамы обычно справляли нужду в ночные горшки, хотя порой этикет препятствовал этому. Во времена правления Георга I одна злополучная фрейлина Каролины, принцессы Уэльской, побоялась, что ее мочевой пузырь лопнет после нескольких часов непрерывного пребывания в компании госпожи. Не имея возможности удалиться, отчаявшаяся женщина раздвинула ноги и помочилась прямо на пол, надеясь, что этого никто не заметит. К несчастью, потоки мочи растеклись по полированным плиткам и едва не затронули изящные атласные туфельки принцессы.

Пока в XVIII веке санитария не пришла хоть немного в норму, королевский двор имел обыкновение менять местоположение примерно каждые две недели. К примеру, Тюдоры переезжали тридцать раз за год, и это было задумано не с целью насладиться новыми пейзажами, а для того, чтобы в отсутствие людей дворцы вычистили от мочи и фекалий.