Кисейная барышня - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Коростышевская cтр.№ 55

И нисколько тебе, Серафима, кручиниться не стоит. Все же наилучшим образом складывается. Да, ты испытала ревность, но зато тебя покинуло чувство вины. Это ли не повод к радости? Натали счастлива своим кавалером, а ты должна быть ее счастьем довольна. Кажется, то, что к тебе, испытывает господин Зорин, относится к виду так называемой плотской любви, то бишь страсти. А любовь в более общем понимании есть единение душ. И если Иван нашел сие единение с госпожой Бобыниной, ты, Серафима, со своими порывами соваться не смей. К неклюдам в табор отправляйся да монистами там дребезжи, ежели страстей хочется.

Госпожа Шароклякина увлеченно беседовала с Сиваковым, они обсуждали эволюцию современного общества почему-то на примере выведения новых статей арлейских рысаков. Госпожа Сивакова супруга одернула, упрекнув в излишней физиологичности темы, вредной для ушей юных барышень. А я вспоминала другую лошадку.

— Что-то вы, Симочка, совсем загрустили, — заметила Лариса Павловна.

— Мигрень. Прилечь, наверное, придется.

Шароклякина подозвала официанта:

— Распорядись, человече, горничным, чтоб шляпку и плащ для барышни Абызовой вниз снесли.

— Но, Лариса Павловна!

— Не спорьте, Серафима. Моцион — лучший способ с мигренями бороться, уж будьте уверены. — Она посмотрела куда-то вбок. — К тому же в этом заезде я поставила бы не на эту лошадь. Вы сами, Серафимочка, в Ареле бывали?

— Не приходилось.

— А я, представьте, знакома с тамошним конезаводчиком…

Далее госпожа Шароклякина оседлала лошадиную тему и с нее до конца обеда не спрыгивала.

Натали нагнала нас в фойе:

— Фимочка, Иван Иванович поведал мне о чудесном спасении Маняши.

Чародей в подтверждение кивнул.

— Ты же не будешь возражать, если мы с Иваном навестим страдалицу? — Умильностью кузининого тона можно было хинин подслащивать.

Я как раз завязывала ленты поданной шляпки, поэтому удачно скрыла от присутствующих выражение лица:

— Не буду, Наташенька, ежели ты в визите свой самаритянский долг видишь. А уж Мария Анисьевна как тебе обрадуется! Даже представить страшно.

Зорин хмыкнул, я перехватила в зеркале его веселый взгляд.

— К прискорбию своему, Наталья Наумовна, временем сегодня не располагаю, — пробасил он.

— Служебная надобность?

— Вот именно.

Я рассмотрела свое отражение, осталась довольна, кивнула кузине и ухватила под руку Ларису Павловну:

— Желаете на лошадок полюбоваться? В здешней конюшне, кажется, и несколько арельских скакунов имеется.

Матрона не возражала. Прогулочным шагом мы спустились к набережной, остановились почитать свежие афиши на тумбе летнего театра.

— И-го-го, — пробормотала Шароклякина, глядя мне через плечо.

— Простите?

Я обернулась. Ну чего они за мной ходят? Других сторон света нет, что ли?

Натали держалась за Зорина с видом собственницы. А действительно, коротковато ей платьице, даже костлявые щиколотки видны. Ни разу не манифик.

— Примете в компанию? — спросил Зорин у Шароклякиной.

— А как же дела служебные? — хихикнула матрона.

Они болтали друг с другом с невероятной легкостью, будто старинные приятели, я даже ощутила неловкость.

— Ах, Фимочка, — Натали оставила Ивана и теперь сжимала мой локоть, — ты же не жалеешь, что одарила меня этим платьем? Я так счастлива, дорогая! Прекрасная погода, чудесный воздух, приятные люди вокруг!

Зорин с Шароклякиной следовали за нами. Кузина оглянулась на них и понизила голос:

— Иван не хотел на прогулку идти, но я настояла. Служба службой, но и о здоровье забывать не следует.

Я подумала, что сегодня же попрошу своих Март нашить к низу палевой юбки еще один волан до пристойной длины, и пусть в груди обузят, а то у Натали за пазухой ветер гуляет.

— За обедом, — щебетала кузина, — мы немножко французским занимались. Иван такой забавный!

— Кто с кем занимался? — не поняла я. — Ах, это ты его высокородию урок дала.

— С чудовищным акцентом Ивана нам придется поработать, по возвращении в Мокошь-град заниматься станем не менее двух раз в неделю.

Значит, вот с кем господин столичный чародей отбытие планирует. Надеюсь, моя застывшая улыбка не была в тот момент жалкой.

Разговор наш прервался довольно эффектным образом. Вороной скакун промчался, выбивая подковами искры, встал на дыбы, развернулся, и с него молодцевато спрыгнул князь Кошкин в гусарском мундире.

— Серафима Карповна! — возопил он, грассируя. — Чаровница! Не приму отказа!

Он рухнул на колено, протянул мне букет алых роз, свободную руку прижав к сердцу. Гуляющая публика, моментально превратившаяся в зевак, зааплодировала.

— Ваше сиятельство, — пролепетала я, букет, впрочем, приняв. — Добрый день. Какими судьбами?

— Умоляю о тет-а-тете!

Он продолжал говорить с восклицательными знаками, попросту орать. Ротмистр Сухов, теперь уж без нелепого маскарада, подъехал рысью, без эффектов, спешился в сторонке, придержал под уздцы вороного.

— Какая ты счастливица, — умилилась кузина и тоже присела перед князем.

— Сер-ра-фи-ма! — Анатоль на Натали внимания не обратил. — Пройдемте для разговора.

Я посмотрела почему-то на Зорина, тот, как и все прочие, безмолвствовал. Ну и страдай, болван, дальше французский учи.

От предложенной руки я отказалась, шла рядом с Анатолем, стараясь ни плечом, ни локтем его не коснуться. Тет-а-тет образовался довольно многолюдный. За нами следовали Шароклякина, Зорин, ахающая кузина, ротмистр Сухов, две лошади и толпа зевак.

— Вы не отвечаете на письма, Серафима, — начал с места в карьер поклонник.

— Слов для ответа подобрать не могу, ваше сиятельство.

Видно, я что-то не по протоколу брякнула, потому что следующей фразе предшествовала длинная пауза.

— Я умолял вас о свидании.

— Это никак не возможно, ваше сиятельство, я даже не была вам официально представлена.

— Разве Пашка вам не объяснил?

Забавно, но, шепча, князь нисколечко не картавил.

— Павел Андреевич? Ротмистр Сухов? О да, он поведал мне о шпионах вашей досточтимой бабушки, от которых вы, выше сиятельство, вынуждены скрываться. Сегодня эта необходимость исчезла?

Помолчали.

— Вы жестоки, Серафима.

Я не ответила, глядя вдаль.

— А я слаб, как все влюбленные. Слаб, уязвим, повержен.

Ему что, дамы из жалости обычно уступают? Я мысленно поморщилась: