Стрела, монета, искра - читать онлайн книгу. Автор: Роман Суржиков cтр.№ 231

– С чего это вы так волнуетесь? – осадил его барон.

– Я лишь хочу показать…

– Или боитесь, что его светлость ударит слишком сильно?

По правде, Хармон боялся именно этого. Кольца выглядели хрупкими, а рука герцога – тяжелой.

– Ни в коем случае, милорд.

Герцог Лабелин хмуро глянул на Хармона и потряс щеками:

– Сядь. Впервые держишь Предмет?

– Да, ваша светлость.

– Ты дурак и неуч. Предметы неразрушимы. Это их главное свойство. Нельзя разбить Предмет ни рукой, ни топором, ни механическим молотом. Если Предмет разбился, значит, то была жалкая подделка.

– Понимаю, ваша светлость.

Герцог взвесил копию на ладони, потом замахнулся и швырнул через всю комнату.

Хармон раскрыл рот в беззвучном крике ужаса. Сердце остановилось. Кишки сжались в комок, а в легких заледенел воздух. Фальшивый предмет стукнулся о стену!..

И отскочил. Упал на пол, покатился, подпрыгивая. Материал, который использовали неведомые злодеи, не был ни стеклом, ни хрусталем. Хармон не знал никакого иного прозрачного твердого материала. Не знал и герцог Лабелин. Он удовлетворенно кивнул:

– Видишь, ничего не сделалось. Подними.

Хармон поднял копию и принес герцогу. Лабелин смотрел на товар, но барон буравил взглядом торговца.

– Он слишком переживает, ваша светлость.

– Он просто трусливый дурак, – отмахнулся Лабелин. – Давай, торгаш, покажи, что хотел.

Хармон поставил кольца на ребро и щелкнул внутреннее. Челюсть герцога отвисла, вздрогнув тройным подбородком. Барон прикипел глазами к сфере, подался к ней всем телом. Секретарь тихо вздохнул.

С минуту царило гробовое молчание, отблески света плясали по стенам мириадами зайчиков. Герцог протянул:

– Да-а…

И еще с минуту все неотрывно глядели на товар. Вращение начало слегка замедляться, но лишь наметанный глаз Хармона смог заметить это.

– Останови, – словно через силу попросил герцог. Торговец выполнил приказ.

– Итак, о цене, – бросил герцог. Щекастое лицо изобразило гримасу презрения. Слишком поздно феодал вспомнил, что покупателю стоит скрывать свою заинтересованность.

– Сорок одна тысяча эфесов, ваша светлость. Столько просит мой хозяин.

– Ты заставил меня ждать целую неделю. К тому же, я узнал, что прежде меня ты предлагал товар корабельщику из Солтауна. И то, и другое оскорбительно. Это будет стоить твоему хозяину пяти тысяч эфесов.

Хармон не сразу поверил ушам. Ему предлагают тридцать шесть тысяч эфесов?! Сундук золота – за два кольца прозрачного неизвестно чего?!! Он прикусил язык, с которого чуть не слетело радостное: «Да, ваша светлость!» Нельзя было соглашаться без торга. Барон Деррил не сводил с него настороженного взгляда, и Хармон сказал:

– Ваша светлость, мой хозяин ни за что не согласится на такую цену.

– Он унизил меня! За это придется платить!

– Хозяин скажет, ваша светлость, что промедление – моя оплошность, а не его. Он откажется платить за мою ошибку.

– Тогда мы посечем тебя на дюймовые кусочки и отправим твоему хозяину в бочке рассола. Как ему такое понравится?

Вот теперь Хармон не боялся. Проверка предмета ударом – то было страшно. А сейчас шел обычный торг, привычное Хармону дело. При торге покупатель может грозиться чем угодно: наслать проклятье на голову торговца, удушить собственными руками, сжечь к чертям весь товар, изнасиловать жену торговца и съесть его детей… Но все равно в итоге заплатит, если товар пришелся по вкусу.

– Хозяину это совсем не понравится, ваша светлость: он не любит солонину. Но все же он это переживет, а вы не получите Предмет.

Подозрительность на лице барона сменилась холодной яростью.

– А что, если мы отправим бочку солонины не графу Шейланду, а его леди-жене или ее дражайшему брату? И сопроводим груз письмом с описанием подробностей сделки. Что тогда скажет ваш хозяин?

Хармон изобразил смятение.

– Не нужно этого делать, милорд! Прошу вас! Хозяин позволил мне уступить две тысячи, если потребуется. Но пять тысяч – это слишком много!

– Ваш хозяин не в том положении, чтобы торговаться. Если Ориджины узнают, что их новый родич распродает достояние, его брак с Ионой в два счета будет расторгнут.

– Милорд, насколько я знаю, на Севере не существует расторжения браков.

Барон скривил губы в далеком подобии улыбки:

– Северяне знают весьма надежный способ расторгнуть брак. Только он вряд ли придется графу по душе.

Хармон шумно сглотнул.

– Милорд, умоляю, будьте милосердны! Позвольте мне хотя бы связаться с хозяином, испросить его дозволения!

– И ждать еще месяц?!

– Такая громадная уступка по цене… хозяин не простит мне, голову снимет!

– Не наша забота. Тридцать шесть тысяч эфесов, сударь. Да или нет?

– Но, милорд…

– Да или нет?!

Хармон Паула Роджер сокрушенно кивнул.

* * *

Герцог Лабелин распрощался с Хармоном во дворце. Если говорить по правде, то он просто взял копию Предмета, с кряхтеним поднялся из-за стола и, ни слова ни говоря, удалился. Расплачиваться с торговцем он предоставил своему вассалу. Барон Деррил отправился вместе с Хармоном в банк, чтобы выписать необходимый вексель.

Торговец Хармон Паула Роджер отнюдь не был мальчишкой. Миновало этак лет тридцать с тех пор, когда его можно было назвать мальчишкой, и лет двадцать пять – с последней свалившейся на его голову безрассудной влюбленности. Хармон Паула считал себя вполне жизнерадостным человеком. Его веселили скоморохи, бродячие певцы и потешные бои, его забавляли люди со своими малыми и большими странностями, он умел наслаждаться вином и вкусной едой, получал удовольствие от удачных покупок и звона монет в кармане, от души радовался шумным праздникам. Однако то чувство, когда в груди переливается всеми цветами радуга, а в голове взрывается феерверк и полыхает так ярко, что глаза начинают светиться, как искровые фонари, – это чувство он испытывал впервые за последнюю четверть века!

Конечно, Хармон понимал, что безудержный этот восторг надлежит всеми способами скрывать. Если, положим, торговец запел бы на радостях, как ему того хотелось, или, к примеру, принялся бы отплясывать, молодецки притопывая каблуками и прихлопывая ладонями по бокам, – суровый барон Деррил просто не смог бы не заподозрить неладное. Купцу, недополучившему от сделки пять тысяч эфесов – стоимость небольшой улицы в городе! – по всем законам жизни надлежит рыдать горючими слезами и рвать на себе волосы, а никак не плясать от счастья. Потому Хармон Паула применил все доступные средства, чтобы напустить на себя горестный вид. Он поразмыслил над тем, что в свои сорок пять лет не имеет еще ни дома, ни жены, ни детей. Это не слишком помогло: с теми деньжищами, что на него свалились, он рассчитывал легко обзавестись и тем, и другим, и третьим. Хармон улучил момент посмотреться в зеркало в герцогской приемной и сосредоточил взгляд на седине в волосах, обильных морщинах на лбу и впалых худых щеках. Это также не больно-то его расстроило: если кому из девиц юные красавчики милее умудренных опытом мужчин, то сие свидетельствует лишь о глупости девицы, и ни о чем больше. Взять хотя бы нынешнюю историю: Джоакин красив, силен и молод, но выйдет изо всех приключений с двадцатью эфесами да парой очей для кинжала, а седой и морщинистый Хармон получит такую гору золота, что сможет нанять целую роту джоакинов! Не говоря уже о том, что и милая сладкоголосая Полли тоже достанется торговцу. Хармон почувствовал, как предательская улыбка снова проступает на устах, и кинул в бой тяжелую кавалерию. Ну-ка, брат Хармон, припомни-ка жилище, которое делил с Молчаливым Джеком! Сможешь ли ты тогда улыбнуться? Вспомни Голодного Волка, Куховарку и Спелое Яблочко. Вспомни комок волос на голом черепе, что попался тебе под пальцы. Вспомни, как царапал губы о стену, пытаясь напиться; как выл и рыдал от боли в кишках; вспомни, как завидовал Джеку, сумевшему умереть быстро! Ну что же, брат Хармон, каково настроеньице?