История Рунного посоха - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Муркок cтр.№ 87

Д’Аверк сказал:

– Вы упоминали кольца. Так, значит, на самом деле вас перенесло сюда кольцо?

Тоцер все еще колебался, его лицо стало глупым от вина и испуга.

– Говорю же, это простая стекляшка, не имеющая ценности…

– Именем Рунного посоха, повелеваю тебе! – пророкотал воин жутким голосом.

Элвереца Тоцер нервно стянул кольцо с пальца и швырнул его на плитки пола. Д’Аверк наклонился и поднял кольцо, внимательно рассмотрел.

– Это кристалл, – сказал он, – а не стекло. И очень знакомый кристалл…

– Оно вырезано из того же материала, что и прибор, который доставил вас сюда, – пояснил им Воин из гагата-и-золота. Он показал им руку в латной перчатке, и у него на среднем пальце оказалось такое же точно кольцо. – И оно обладает теми же свойствами – способно перемещать человека в иные измерения.

– Так я и думал, – сказал Хоукмун. – Тебя привели сюда вовсе не умственные способности, а кусок кристалла. Вот теперь я точно тебя вздерну! Откуда ты взял кольцо?

– У того человека… у Майгана из Лландара. Клянусь, это правда. У него есть еще кольца, он может сделать новые! – закричал Тоцер. – Умоляю, не вешайте меня. Я расскажу вам, где найти того старика.

– Нам необходимо это выяснить, – задумчиво произнес Боженталь, – потому что мы должны отыскать его раньше, чем это сделают лорды Гранбретани. Мы должны заполучить его со всеми его тайнами – ради нашей безопасности.

– Что? Нам придется отправиться в Гранбретань? – с легким изумлением спросил Д’Аверк.

– Похоже, это необходимо, – ответил ему Хоукмун.

Флана Микошевар, графиня Кэнберийская, слушая концерт, поправила маску из золотых нитей и рассеянно поглядела по сторонам – остальной зал представлялся ей всего лишь массой разноцветных пятен. Оркестр, выстроившийся в центре, исполнял неистовую замысловатую мелодию, одно из финальных творений последнего великого композитора Гранбретани, Лондена Джона, умершего двумя столетиями раньше.

Маска графини изображала голову пестрой цапли с глазами-многогранниками, фрагменты которых были собраны из редких драгоценных камней. Тяжелое платье из переливчатой парчи меняло оттенки при малейшей смене освещения.

Графиня была вдовой Асровака Микошевара, погибшего от клинка Дориана Хоукмуна в первую битву за Камарг. Флана Кэнберийская не носила траур по московитскому перебежчику, сформировавшему Легион Стервятника для вторжения вглубь Европы под девизом «Жизни – смерть!», и не держала зла на его убийцу. В конце концов, Микошевар приходился ей двенадцатым мужем, и этот кровожадный безумец достаточно долго тешил ее, прежде чем отправиться на войну в Камарг. С того времени она сменила нескольких любовников, и ее воспоминания об Асроваке Микошеваре сделались такими же призрачными, как и воспоминания обо всех прочих мужчинах, потому что Флана обладала нездоровым разумом и с трудом отличала одного человека от другого.

Со временем у нее развилась привычка уничтожать мужей и любовников, когда те переставали устраивать ее. Но инстинкт, а не доводы разума удерживал ее от убийства самых могущественных. Это не означало неспособности к любви – любить она умела страстно, полностью отдаваясь предмету своих чувств, просто не могла долго выдерживать накал страстей. Ненависть была ей неведома, как и верность. Существо по большей части безразличное, она напоминала кому-то кошку, кому-то паучиху, пусть и нисколько не походила на последнюю внешне, отличаясь грацией и красотой. Находилось немало тех, кто ненавидел ее, замышлял месть либо за украденного мужа, либо за отравленного брата, и месть осуществилась бы, не будь она графиней Кэнберийской и кузиной короля-императора Хуона, бессмертного монарха, навеки заключенного в похожую на утробу Тронную Сферу, которая находилась в громадном тронном зале дворца.

Флана привлекала к себе внимание и иного рода, поскольку была единственной уцелевшей кровной родственницей монарха, и некоторые при дворе принимали во внимание тот факт, что в случае гибели Хуона она может сделаться королевой-императрицей и послужить их интересам.

Не подозревая о плетущихся вокруг нее интригах, Флана Кэнберийская нисколько не взволновалась бы, услышь она о них, поскольку ее вовсе не интересовали дела других живых существ она стремилась лишь к удовлетворению собственных темных желаний, чтобы развеять странную сосущую тоску в душе, названия которой она не знала. Многие интересовались ею, искали ее расположения с единственной целью – снять с нее маску и увидеть лицо. Однако это белое красивое лицо с легким румянцем на щеках, с большими золотистыми глазами, смотревшими отстраненно и загадочно, скрывало гораздо больше, чем может скрыть любая золотая маска.

Музыка умолкла, публика зашевелилась, заиграли все оттенки цветов, когда заколыхались ткани и маски принялись разворачиваться и кивать. Изящные маски дам окружали боевые шлемы недавно вернувшихся с войны капитанов великих армий Гранбретани.

Графиня встала, но не двинулась в их сторону. Она смутно узнавала некоторые из этих шлемов, в особенности шлем-маску Мелиадуса из ордена Волка, который состоял с ней в браке пятью годами раньше, но успел вовремя развестись (она едва заметила это). Еще был Шенегар Тротт, возлежавший на горе подушек, ему прислуживали обнаженные рабыни, а его серебряная маска являла собой пародию на человеческое лицо. Кроме того она заметила маску герцога Лакасдехского, Пра Фленна: перед этим восемнадцатилетним юнцом в маске-шлеме ухмыляющегося дракона пали десять великих городов.

Были и другие, казавшиеся ей знакомыми, и она сознавала, что все они влиятельные военачальники, вернувшиеся праздновать победу, делить между собой завоеванные земли и принимать поздравления от императора. Все они много смеялись, гордо расправляли плечи, когда дамы принимались им льстить, – все, кроме ее бывшего мужа Мелиадуса, который кажется, избегал женского общества, вместо этого беседуя со своим зятем Тарагормом, мастером Дворца Времени, и бароном Каланом Витальским в змеиной маске, Великим коннетаблем ордена Змеи и старшим ученым короля-императора. Флана нахмурилась под своей маской, смутно припомнив, что обычно Мелиадус избегал Тарагорма…

– Как же ты поживал всё это время, брат Тарагорм? – спрашивал Мелиадус с наигранной сердечностью.

Муж его сестры ответил коротко:

– Хорошо.

Он недоумевал, с чего вдруг Мелиадус подошел к нему, когда всем известно, что тот жутко ревнует и недолюбливает Тарагорма, сумевшего завоевать сердце его сестры. Огромная маска мастера времени надменно кивнула. Она представляла собой чудовищные позолоченные часы, инкрустированные эмалью, украшенные бесчисленными чешуйками перламутра, со стрелками из филигранного серебра и с гигантским маятником, который выходил из корпуса часов, свешиваясь на широкую грудь Тарагорма. Корпус был сделан из какого-то прозрачного материала, похожего на синеватое стекло, и сквозь него виднелся золотой маятник, который ходил из стороны в сторону. К самим часам прилагался сложный механизм, подстраивавшийся под любое движение Тарагорма. Часы отбивали час, полчаса и четверти, а в полдень и в полночь исполняли первые восемь тактов «Антипатии к миру» Шеневена.