Постучи в мою дверь - читать онлайн книгу. Автор: Маша Моран cтр.№ 86

Кожа покрылась мурашками.

— Значит, демонов никак не победить?

— Нет. Они были здесь до нас. И будут после.

Габор сказал это таким тоном, что стало ясно: больше про демонов лучше не спрашивать.

Она решилась задать другой вопрос:

— Но ведь мы с тобой пересекли границу Страшилищ. Значит, демоны могут напасть на нас?

— Думаешь, я взял бы тебя в лес, если бы существовала такая возможность? Даже если они вдруг осмелятся напасть, я смогу тебя защитить.

— Ты так уверен в своих силах.

— Да, и ты должна быть в них уверена тоже. — Звучало это угрожающе. — Я — твой господарь, Олеся. И ты не можешь ставить под сомнение ни мои слова, ни мои дела.

Снова его тон стал тяжелым и властным. Таким, что лучше не спорить. Понимая, что ее положение здесь все еще шатко, Олеся сделала вид, что не слышала последних сил.

Она всматривалась в чащу, замечая все больше цветастых лоскутов между деревьев:

— Значит, то Страшилище сделал ты?

— Нет, его делал мой дед.

— А твои? Есть те, которых делал ты?

— Зачем они тебе?

— Просто интересно, что ты придумал.

Габор долго молчал, Олеся начала думать, что он и не ответит.

Наконец он произнес… Голос звучал приглушенно и задумчиво. Олеся расслышала в ровном тоне едва заметную грусть.

— Ты действительно необычная. Когда мать узнала, что мы с отцом сами их мастерим, она посчитала это глупостью. Сказала, что нам следовало поручить это дело кому-нибудь из крестьян. И она никогда не интересовалась, что смастерил я.

Олеся не совсем понимала, что делать с его признанием. Габор всегда казался ей… холодным. Суровым. Она с трудом верила в его чувства, считая, что ему просто комфортно с ней в сексе. Но, кажется, все было сложнее.

В его голосе было что-то такое… Похоже, он вообще был не самого высокого мнения о женщинах.

Олеся осторожно спросила:

— Разе это не перечеркивает всю идею Страшилищ? Ведь тогда крестьяне узнали бы, кто их на самом деле пугает.

Габор невесело усмехнулся:

— Ты намного умнее, чем она.

Его слова совсем не звучали как похвала.

— Жены господарей мало интересуются тем, что делают их мужья. Отец не посвящал мать в дела. Да она и сама не спрашивала. Ее занимали совсем другие вещи. Как и большинство женщин. — Его пальцы неожиданно снова накрыли ее подбородок и повернули голову к себе. — Ну же, скажи, что ты не такая, что тебя не волнуют мои деньги, мое положение, и тебе нужен только я. Соври что-нибудь. Вы же, женщины, умеете убеждать, когда вам что-то нужно.

Олесе стало до слез обидно. Она не понимала таких резких перемен в нем. То он убеждает ее, что она принадлежит ему, потом называет рабыней. Обещает взять в жены ее, а не загадочную принцессу, и тут же обвиняет в лицемерии.

Сморгнув слезу, которую так и не смогла удержать, Олеся тихо ответила:

— Мне нужно было домой. Это единственное, чего я хотела, пока не встретила тебя. Если ты хочешь услышать мою ложь, то вот она: верни меня обратно.

Кажется, Габор понял, что она хотела этим сказать. Она едва ли не согласилась на то, чтобы терпеть его унижения и положение бесправной любовницы, хоть это и убивало бы ее день за днем. Ей-то всего лишь и нужно было слышать от него, что она важна и любима. И те слова, что только она будет его женой, любовницей и рабыней, были лучше всех признаний и обещаний в мире.

Но он опять думал о чем-то ей неведомом и непонятном.

— А если бы я хотел услышать правду? Что бы ты тогда сказала?

Смотреть в его опасные глаза было больно. Осмелившись, она решилась сделать шаг вперед. В бушующее море у стен его крепости. Один шаг в неизвестность. В пустоту. И он либо поймает ее и не даст упасть, либо подтолкнет к падению.

— Я бы сказала, что хотела бы…

Он сдвинул брови и сжал челюсти. На щеках проступили желваки. Кадык дернулся, когда он шумно сглотнул.

— Чего?

— Быть твоей любовницей, рабыней и женой. Всего этого.

— Как только вернемся… — Голос Габора сел и звучал надтреснуто, словно ему было больно говорить. — …у нас будет брачная ночь. В твоем мире ведь существуют брачные ночи?

Олесю снова бросило в жар:

— Да. — Она заставила себя говорить, как можно спокойнее. — Но они происходят после свадьбы.

Габор улыбнулся:

— Я не смогу ждать до свадьбы.

Он так об этом говорил… Словно брачная ночь была чем-то важным.

Олеся отвернулась, снова всматриваясь в чащу:

— Никогда не понимала, зачем она нужна, если невеста уже не девственница. Это просто одна из ночей… Первая ночь в новом статусе. Но не более…

Габор сильнее ударил поводьями:

— Мир, в котором ты жила, бессмысленный и глупый. Ты узнаешь, что такое «брачная ночь». Со мной.

От того, как он это сказал, Олеся начала плавиться. Он действует на нее разрушительно. Разъедает, как кислота, ее мозг и способность соображать. А еще всю ее гордость.

— Здесь она какая-то особенная?

— Здесь, — он выделил это слово, — она важна.

В груди стало горячо, а во рту сухо. Внутри как будто извергался вулкан, который выжигал весь кислород из легких и наполнял рот пеплом.

Ей слишком тяжело было говорить о брачной ночи. Тем более, с ним. И не тогда, когда его женой должна стать принцесса. Олеся понятия не имела, как он сможет отказаться от этой свадьбы. Власть короля представлялась ей чем-то неоспоримым. Как Габор сможет избежать свадьбы, если ему прикажут?

Олеся старалась не сводить глаз с покрытых снегом деревьев.

— Так какое из Страшилищ сделал ты? Где оно висит?

— Зачем тебе?

— Я же уже сказала: интересно, что ты придумал, чтобы предостеречь крестьян.

— Я делал их только в детстве. Тогда мне казалось, что я смастерил самое отвратительное Страшилище, и ни один человек не сможет пройти мимо него.

— А сейчас?

Габор хмыкнул:

— Мне тогда было… лет пять. Что я могу думать об этом сейчас?

Олеся представила маленького Габора, усердно мастерящего жуткое существо. Наверное, он был очень старательным ребенком. Уже тогда осознающим, какая ответственность на нем лежит.

— Почти приехали. Спускаемся.

Олеся огляделась и потрясенно открыла рот. Деревья стояли почти непроходимой стеной. Среди них едва мог протиснуться человек. Но удивительным было не это. В этой живой стене была брешь — выложенные из камня ворота. Большие и маленькие булыжники были плотно подогнаны друг к другу, словно их только вчера сложили. Сверху лежала перекладина — каменный монолит. С одной стороны он оказался шире, чем с другой. Похоже, его даже не обрабатывали. Не смотря на сгустившуюся темноту, Олеся разглядела выбитый барельеф: дракона и ворона, которые смотрели друг на друга с разных концов.