Вот холера! История болезней от сифилиса до проказы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Паевский, Анна Хоружая cтр.№ 35

Давайте процитируем исследователя рецидивирующего сыпного тифа, Ханса Цинссера: «Он не был ни полководцем, ни императором, ни королем, этот парень из городка Йиндржихув-Градец, оставшийся в пятом классе гимназии на второй год, и все-таки он принадлежит к числу тех, кто повлиял на ход Мировой истории, так как разоблачил агента, который истреблял империи, свергал династии, решал исход войн и делал безлюдными целые страны».

Важнейший шаг в победе над тифом сделал (и получил за это абсолютно заслуженную Нобелевскую премию) никому не известный военврач из Африки, Шарль Николь, которому, как когда-то Шарлю Лаверану с его возбудителями малярии, пришлось пробиваться со своим открытием через недоверие врачей.

Шарль Николь родился в древней столице Нормандии, в знаменитом Руане. Пока мальчик учился в местном лицее Пьера Корнеля, он был влюблен в литературу, историю и искусства (впрочем, любовь к ним Николь пронес через всю жизнь). Однако влияние и воля отца-врача, Эжена Николя, перевесили «гуманитарные» наклонности и юноша поступил в местную медицинскую школу, а окончив ее, он отправился в Париж получать медицинскую степень. Кроме того там работал его старший брат Морис, уже ставший известным медиком-исследователем.

В столице Франции Николь учился сразу в двух заведениях: в Сорбонне, у Альберта Гомбо, и главное – в Пастеровском институте, у знаменитого Эмиля Пьера Поля Ру, где под его руководством трудился над диссертацией по исследованию одного из заболеваний, передающихся половым путем – мягкого шанкра.

Конечно же, нельзя не сказать несколько слов о наставнике Шарля, Эмиле Ру. Именно Ру показал, что патогенное действие дифтерийной палочки вызвано выделяемым ею токсином, и что если ввести токсин отдельно, эффект будет таким же. Вместе с Берингом Ру был фактически создателем сывороточной терапии дифтерии. Однако Беринг стал первым лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине, а Ру номинировался 115 (сто пятнадцать!) раз – но так и не получил свою премию.

Итак, в 1893 году 27-летний Николь – доктор медицины. Он возвращается в Руан, начинает преподавать в местном университете, женится на милой Алисе Авис (свадьба состоялась в 1895 году – и в следующие три года у пары появилось двое сыновей – Марсель и Пьер). В 1896 году Шарль становится главой лаборатории микробиологии, в которой работал семь лет – до тех пор, пока одно семейно-научно-политическое событие не перевернуло его жизнь.

Здесь нам нужно сделать историческое отступление в 1883 год. За десять лет до получения Николем докторской степени, очень далеко от Парижа, на другом континенте, случилось важное событие: государство Тунис вошло под протекторат Франции и колониальная империя начала активно осваиваться на новом месте.

Два десятка лет спустя в Тунисе открывается филиал Пастеровского института: нужно готовить врачей и справляться с болезнями. Директорство поручают старшему брату Шарля – Морису. Однако Морис к тому времени был профессором Пастеровского института, уважаемым врачом и ученым в столице Франции. Ехать в Африку, пусть и тоже в столицу? Ну уж нет! И Морис подбивает занять этот пост своего младшего брата. Шарль Николь принимает этот вызов и уезжает в Африку еще до официального открытия филиала, в 1902 году. Ему – 36. В то время Тунис был раем для микробиолога и эпидемиолога (при условии, что этот микробиолог выживет). Бруцеллез, туберкулез, дифтерия, тиф (любой, на выбор), еще больший выбор лихорадок – от Средиземноморской до пурпурной (она же – скарлатина) – с бонусами в виде малярии и проказы.

Самой большой проблемой в Тунисе был тиф. Если быть точным – эпидемический сыпной тиф. Он был, так сказать, «сезонным» заболеванием: приходил в холодное время года и уходил в жару. Была и специфика по категориям населения, которые поражал тиф: особенно он «любил» военных и заключенных. Работа в больнице была тоже весьма рискованной, от тифа очень часто погибал обслуживающий персонал больниц и даже врачи. Чего говорить, первая же близкая встреча с тифом могла стать для Николя последней: зимой 1903 года он в последний момент отменил свое участие в инспекции тюрьмы. Двое его коллег, которые отправились в места заключения и провели в тюрьме ночь, вернулись с тифом и умерли.

Жертв тифа было настолько много, что Николю часто приходилось переступать через тела больных тифом, которые падали и умирали прямо в приемном покое или у дверей больницы. Ученый заметил, что пациенты с тифом, которые были госпитализированы, распространяли инфекцию среди других лишь до того момента, когда они прошли приемный покой. Пациенты становились полностью неинфекционными, как только их купали и одевали в больничную униформу. После этого они могли войти в общие палаты, не подвергая опасности других. Как только Николь понял это, он пришел к выводу, что платяная вошь на одежде пациентов, скорее всего, и была «вектором» – переносчиком инфекции.

«Я принял это наблюдение как руководящий принцип для своих исследований. Я спрашивал себя, что происходит между поступлением больного в госпиталь и его помещением в палату. А происходит следующее: больной тифом снимает свои одежды, его бреют, стригут и моют. Следовательно заразный объект как-то связан с одеждой и кожными покровами, и его могут удалить мыло и вода. Таким заражающим агентом может быть только платяная вошь», – писал Николь позднее.

Нужно сказать, что идея о том, что вошь (или другое насекомое) переносит возбудителя тифа, конечно же, приходила в голову не только Николю, и приходила гораздо раньше. В СССР и в России можно часто, например, встретить текст о том, что факт переноса вошью тифа был установлен еще в 1892 году уже упомянутым Григорием Минхом. Однако стоит сказать, что публикация Минха по этому поводу относится ко времени, на полтора десятка лет более раннему («Хирургическая летопись» 1877 года) и название ее говорит само за себя: «О высоком вероятии переноса возвратного и сыпного тифов с помощью насекомых».

Однако «предположить» и «доказать» – вещи совершенно разные. И именно поэтому Нобелевскую премию в итоге получил именно Николь, а не кто-то иной. Николь написал своему учителю Эмилю Ру в «головной офис». Ру прислал в Тунис шимпанзе. Николь перелил шимпанзе немного крови больного тифа и через 24 часа констатировал у несчастной обезьянки лихорадку, сыпь и некую прострацию в движениях (ступор – один из трех характерных симптомов тифа). Затем он проделал ту же процедуру, заразив от шимпанзе цейлонского макака (шимпанзе для массовых опытов были дороги). Затем поместил на шерсть макака 29 платяных вшей, дал им пожить на теле несколько суток и перенес насекомых на других макак, которые в положенный срок также заболели.

Такие простые эксперименты позволили, во-первых, доказать, что переносчиком самого распространенного типа, сыпного, является вошь, что позволило создать методы профилактики эпидемии тифа. Во-вторых, это позволило отделить более тяжелый эпидемический вид, который переносится вшами от более легкого эндемического, который переносят блохи.

В 1909 году Николь направил результаты своего открытия во Французскую академию. Год спустя его результаты подтвердили Говард Тейлор Риккеттс и Рассел Морзе Уайлдер, работавшие в Мексике. Первый – ценою собственной жизни, вы уже знаете, что Риккеттс умер в тот же год от тифа.