– Стой где стоишь, засранец. Шевельнешься – прикончу.
Приоткрыл глаза. Это была явь!
Фацио держал на мушке оцепеневшего Артуро, вслед за Фацио ворвались Галло и Галлуццо, в десять секунд скрутили парня, уложили на пол и надели наручники.
– За что, за что?! – ныл Артуро. – Мы просто играли…
Сам не зная почему, Монтальбано вдруг ощутил бесконечную жалость, и у него защемило сердце.
Фацио подошел, осторожно снял скотч с его рта. Первым делом комиссар спросил:
– Кто тебе сообщил?
– Синьора Ингрид. Рассказала, что вы попросили ее выманить Артуро из дому. Она опасалась, что тот вернется слишком рано. Тогда я позвонил Галло и Галлуццо и прямиком сюда. Вы ведь и сами сказали, что собираетесь кое-что проверить.
– Сейчас же позвони Семинаре. А потом передай мне мобильный, хочу успокоить Ингрид.
Он добрался в Маринеллу к трем утра. Проголодался зверски – слона был готов заглотить. В духовке ждал противень с макаронной запеканкой. И восемь шариков «аранчини»
[18], размером побольше апельсина.
Пока мылся в душе, горланил арии. Неважно, что медведь на ухо наступил.
Когда поел, сразу рванул к телефону, звонить Ливии, хотя еще только светало, – ему надо было поскорее сообщить, что днем он прилетит к ней, в Боккадассе.
* * *