Мой чужой дом - читать онлайн книгу. Автор: Люси Кларк cтр.№ 41

– Слушал бы, сиди папа дома! Но у Билла с обеда такое поганое настроение, что я отправила его за бутылочкой вина. А он как сквозь землю провалился. Видимо, поехал за виноградом во Францию. Единственный час за день, когда я могла бы…

С другого конца провода доносится приглушенный стук, а затем радостный визг.

– Надо идти, – со вздохом говорит Фиона.

Телефон гаснет, отключая шум и пульс чужого дома.

В полной тишине я смотрю на пустую темную аллею.

В кабинете за письменным столом мои мысли опять возвращаются к Биллу.

Неужели я видела его?

Все попытки сосредоточиться на рукописи и погрузиться в историю тщетны.

Я потягиваюсь, выгибая спину, чтобы немного расслабить мышцы. Противно ноет левое запястье – вот что значит легкомысленное отношение к травме повторяющихся нагрузок. Лицо горит, крутит желудок… Словом, мне нехорошо.

Отпиваю воду – и в тот же миг, обхватив себя руками, складываюсь пополам от волны спазмов в животе. Через пару минут меня отпускает, но внутри по-прежнему бурлит. Наверное, на нервной почве. Я делаю несколько долгих глубоких вдохов. Если не расслабиться, ничего не напишешь.

Надо включить подборку, которую я загрузила, чтобы лучше представить протагониста – осанку, тембр голоса. С закрытыми глазами, растворяясь в музыке, я мысленно рисую героиню – молодую женщину в свободном хлопковом платье.

Я принимаюсь расхаживать по комнате, как это делала бы она: прямая спина, плавная походка, чуть прищуренный взгляд. Надо ощутить ее всем телом, чтобы перенести образ на страницы.

Я склоняюсь над ноутбуком перечитать на мониторе текст.

– Ни за что не поверю! – громко произношу я, пробуя голос героини, а потом еще несколько раз повторяю фразу уже с закрытыми глазами.

Что героиня скажет дальше? Пока я шевелю губами, прислушиваясь к словам, желудок скручивает новая волна спазмов. Чтобы не упасть, хватаюсь за спинку стула и зажимаю рот ладонью. Меня тошнит!

Боже, кажется, я заболеваю… Срочно в ванную! Я бросаюсь к двери.

Меня качает, пальцы крепко, до побеления, цепляются за холодную керамическую раковину. Содержимое желудка подкатывает к горлу и выплескивается наружу…

Виновата, скорее всего, паста с морепродуктами. Черт знает, сколько она пролежала в морозилке. А может быть, недоразморожена…

Новый приступ выбивает из головы бесполезные размышления: есть только раковина, в которую упираются руки, согнутая спина и сокращения мышц живота.

Задыхающаяся, опустошенная, я из последних сил держусь за фаянс. Волосы растрепаны, прядь испачкана рвотой. В зеркало смотреть страшно: лицо бледное, глаза воспаленные, губы в пятнах, лоб блестит от пота.

Я открываю холодную воду и, наклонившись к ледяной струе, делаю маленький глоток. Живот скручивается в узел, меня снова тошнит, на шее напрягаются вены.

Приступы рвоты следуют один за другим, желудок спешит изгнать из себя все до последней капли. Надвигающийся срок сдачи книги и прочие заботы отошли на второй план. Главное для меня сейчас – дышать и не делать лишних движений, чтобы не усугубить и без того плачевное состояние узла, сокращающегося в сердцевине тела.

Я опускаюсь на холодный плиточный пол, подкладываю под голову коврик и, прижав к груди колени, поворачиваюсь на бок. Одна. Абсолютно одна…

Свет тускнеет. Я то проваливаюсь в сон, то просыпаюсь. Где сны, где мысли – не различить, перед глазами проплывает череда тревожных видений. Теплые руки матери касаются моих щек, я поднимаю взгляд и вижу красное пятно на нагрудном кармане ее блузки: ручка протекла, но кажется, будто кровоточит сердце. Следом в сон врывается Флинн в черном костюме с мертвыми невидящими глазами. Я кричу, зову его по имени, но он меня не слышит. У моих ног россыпь пустых страниц, вырванных из дневника, стопки разбросанной бумаги вздымаются вокруг словно волны. В окно, прильнув лицом к стеклу, заглядывает поклонник моего творчества, а в его сложенных ладонях, точно в клетке, трепещет крыльями мотылек.

Просыпаюсь я в густой темноте. Меня бьет озноб, дыхание мелкое, прерывистое. Где-то рядом вешалка для полотенец. Я тянусь вперед, пока кончики пальцев не касаются мягкой пушистой ткани, сдергиваю полотенце и набрасываю на себя.

Далеко внизу приглушенно хлопает дверь. Кажется, шуршат шаги. Или это ветер? Я пытаюсь разобраться в характере шума, источнике, его оттенках, но глаза сами собой смыкаются, и сон изгоняет из головы все мысли.

Ранее

Последние двое суток прошли у меня большей частью в твоем кабинете – он так и манит, есть в нем что-то завораживающее.

Иногда я просто стою у стеклянной стены и смотрю на залив – вот как сейчас. Уже могу составить график приливов-отливов. Выше всего море поднимается после обеда, перед закатом. А сколько птиц на побережье! Не знаю их названий, но живи я здесь, мне бы непременно захотелось это выяснить. Из знакомых только кулики-сороки, с длинными оранжевыми клювами, в изумительных черно-белых сюртуках.

Кабинет обошелся тебе в кругленькую сумму. Я хорошо помню стоявший здесь ранее рыбацкий коттедж с ветхой трубой, пыхтящей в небо облаками темного дыма. Ты обещала сохранить старую постройку, твердила, что ремонт не нарушит общий облик, однако получив документы на право собственности, тут же сровняла коттедж с землей ради нового нарядного дома.

Теперь вижу почему…

По пляжу гуляет под руку пара – мужчина и женщина. Когда они подходят ближе, по осанкам становится понятно, что мужчина значительно моложе спутницы – та сгорблена, ступает неуверенно, медленно. Женщина смотрит на дом. Интересно, видит ли она за стеклом меня? Надеюсь, что видит. Даже хочется постучать в окно и крикнуть: «Посмотрите на меня! Смотрите, где я!»

Я ухожу вглубь комнаты, к креслу, с которого открывается прекрасный вид на море. Судя по изгибу ножек и красивой сложной резьбе, это антиквариат, только обивка новая – чудесного голубоватого оттенка, цвета утиного яйца. Однако в кресло я не сажусь, а опускаюсь на колени рядом, перед деревянным сундуком.

Дерево кое-где потрескалось, петли крышки проржавели, из задней стенки торчит кривой гвоздь, тоже ржавый. Я откидываю крышку, меня обдает слабый запах пыли и старой бумаги.

Твоя сокровищница. Здесь есть все. Заглянуть в сундук – будто тебе в сердце. Что прячется под внешней шелухой? В картонной коробке десяток дневников и журналов. Связка открыток и писем, жестяная коробка с бусинами и пуговицами, мешочек засушенных цветочных лепестков с карточкой: «Со свадебного букета», груда дисков с перечнем песен, написанных детской рукой.

Собственно, крышку можно закрыть и идти по своим делам.

Однако любопытство гонит меня вперед.

Осторожно вынимаю вещи, одну за другой, стараясь точно запомнить их расположение, чтобы сложить в том же порядке – как пазл, только наоборот.