Мой учитель Филби. История противостояния британских и отечественных спецслужб, рассказанная с юмором и драматизмом - читать онлайн книгу. Автор: Максим Баженов cтр.№ 40

Генерал-поручик Томас Далиелл прибыл в Москву 21 июля 1656 года и подал царю Алексею Михайловичу грамоту от короля Карла Второго, жившего тогда в Кельне, с рекомендацией о принятии его и нескольких других английских офицеров в российскую службу, «яко весьма искусных людей в знании военных дел». Документы Разрядного приказа, главного военного ведомства в России семнадцатого века, свидетельствуют о том, что Томас Далиэлл в чине генерал-поручика командовал полком солдатского строя, в котором числилось 28 начальных людей, то есть офицеров, и 973 рядовых, участвовал в боевых действиях против польско-литовских войск в Полоцке, под Невелем и Великими Луками. Он, вероятно, пользовался расположением царя Алексея Михайловича, который в грамоте воеводе И. Л. Хованскому летом 1660 года писал, чтобы тот «к генералу Томасу Далиеллу держал привет и ласку, и в ратном ученьи воли у него не отнимал, и учинил бы его енералом надо всею пехотою и над стрельцами для того: ведомо ему, великому государю, учинилось, что он. Томас, служит ему и радеет и ратное ученье и всякой ратный строй ему за обычай».

Диэл на удивление доброжелательно относился к Советскому Союзу. Сам он бывал в нашей стране трижды и подробно описал свои впечатления в материале, заказанном ему для моей газеты. В период очередной антисоветской кампании, последовавшей за выдворением в марте 1983 года трех советских представителей. Тэм выступил в печати с резким осуждением политики консерваторов, направленной на подрыв англо-советских отношений.

После объявления меня персоной нон грата он оказался единственным из моих знакомых, который нашел в себе мужество направить министру внутренних дел Дугласу Херду открытое письмо. В нем, в частности, говорилось, что он хорошо лично знал одного из выдворенных русских и может поручиться, что его поведение было безупречным. Это заявление обошло тогда все британские газеты.

По своей принципиальности и чувству справедливости из знакомых мне британских политиков с Диолом мог сравниться разве что ольстерский юнионист Энок Пауэлл. Тэм с огромным уважением относился к Майклу Футу, хотя в семидесятые годы они ожесточенно бились, стояли по разные стороны баррикад по вопросу об отделении Шотландии. Несмотря на близкие личные отношения с Денисом Хили, он тем не менее в 1981 году на исторических выборах заместителя лидера партии голосовал за его оппонента Тони Бенна. Почему? Диэл чувствовал в нем перспективного политика, хотя и не разделял его левых взглядов.

С особой силой бескомпромиссность Диэла проявилась в период Фолклендского кризиса, превратившего его в политического деятеля национального масштаба.

Вот как он описывает обстоятельства начала для него лично этой войны в своей книге «Фолкленды в одиночку».

«Во вторник 23 марта я угощал ланчем в кафетерии палаты общим молодого ленинградца Максима Баженова, лондонского корреспондента „Советской индустрии", Мы обсуждали вопрос отношения Лейбористской партии к международному научному сотрудничеству и другие проблемы, входящие в мою компетенцию в качестве теневого министра науки.

Неожиданно на в нутрипарламентском телемониторе появилось объявление:

„Обсуждается инцидент на острове Южная Георгия".

Мой гость и я удивились тому, насколько же важные события должны были произойти на Южной Георгии, чтобы их обсуждали в парламенте. Разговор перешел на тему о Договоре об Антарктиде 1959 года. Я упоминаю эту незначительную деталь для демонстрации того, насколько мало члены парламента знали о надвигающейся Грозе в Южной Атлантике всего за 9 дней до решения премьер-министра направить туда военно-морскую армаду».

Тэм Диэл фактически возглавил кампанию против войны в Южной Атлантике или, по крайней мере, стал ее идейным вдохновителем. При этом он прочно опирался на свой опыт военно-морского офицера и знание Латинской Америки. Помогали и личные связи среди высшего генералитета страны, в частности родственные отношения с Артуром Теддером, который в период Второй мировой войны был заместителем Эйзенхауэра, верховного главнокомандующего союзных войск в Европе.

От дяди Тэм, например, узнал, что решение о направлении армады было принято Тэтчер вопреки мнению военной верхушки. Опираясь на эту информацию, Диэл неоднократно публично предостерегут правительство против эскалации конфликта. Нет нужды говорить, что очень скоро он превратился в любимый предмет насмешек шовинистически настроенной прессы.

При обсуждении в парламенте в начале апреля 1982 года вопроса о Фолклендах лейбористская фракция воздержалась при голосовании о направлении армады. Тэм оказался среди тридцати трех бунтовщиков, ослушавшихся рекомендаций руководства партии, и был уволен с поста теневого министра науки. С другой стороны, это развязало ему руки. Он превратился в самого беспощадного критика политики консерваторов, вызывавшего смятение и замешательство в рядах своих противников. Ох, как непопулярно это было в те дни.

Но вот что интересно. На выборах в июне 1983 года Лейбористская партия, занявшая соглашательскую позицию по Фолклендам, серьезно ухудшила свои позиции в парламенте, в то время как Тэм Диэл победил в своем округе с возросшим большинством. Он получил от своих избирателей сотни писем. Всего лишь в одиннадцати из них они критиковали его за Фолкленды.

Да, обязательно надо отметить, что Диэл всегда был депутатом, на редкость уважаемым избирателями, которого почитали в округе за отца родного. В этом я имел возможность убедиться, побывав однажды на его приеме избирателей, именуемом по-английски surgery.

Кульминацией фолклендской кампании для Диэла стали его публичные выступления в связи с гибелью аргентинского крейсера «Генерал Бельграно». В процессе самостоятельного расследования он пришел к выводу о преднамеренном характере затопления крейсера английской подводной лодкой «Конкорер». Правительство Тэтчер пыталось спровоцировать вооруженное столкновение.

Тэм вцепился в консерваторов как клеш… Он систематически выжимал из смущенных министров все новые противоречивые показания, свидетельствующие о том, что тори умышленно затирали правду об обстоятельствах трагедии. И Тэтчер, и министр иностранных дел Фрэнсис Пим, и министр обороны Майкл Хезлтайн затравленно взирали на дотошного парламентария как на кару небесную. Его называли эксцентриком, одержимым, психом.

Конфуз властей достиг апогея, когда Диэл выдвинул свой знаменитый тезис:

«Премьер-министр, отдавшая приказ о неспровоцированном затоплении „Бельграно“ ради достижения своих политических амбиций, также держит палец на ядерной кнопке».

Странное дело, английская печать, еще вчера соревновавшаяся в изобретении для Тэма уникальных эпитетов, неожиданно принялась популяризировать его позицию. По всей видимости, сказалось общее падение популярности Тэтчер, утеря ею ореола славы, приобретенного в ходе фолклендского конфликта. Хотя, с другой стороны, можно предположить и иное. Именно кампания, развернутая Диэлом почти в одиночку, способствовала дискредитации Тэтчер.

Вскоре появилось и нашумевшее дело Клайва Понтинга, высокопоставленного чиновника Министерства обороны. Тот нарушил законы и прислал Диэлу документы, свидетельствовавшие о том, что военный министр Хезлтайн умышленно искажал перед парламентом и народом правду о фолклендской кампании. Тэм торжествовал.