Селфи с музой. Рассказы о писательстве - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Поляков cтр.№ 80

Весной 1995 года мы выпустили в свет первый номер альманаха «Реалист». Среди авторов были Михаил Алексеев, Анатолий Афанасьев, Иван Стаднюк, Владимир Соколов, Андрей Дементьев, Борис Примеров, Константин Ваншенкин, Юрий Разумовский, Владимир Крупин, Анатолий Ланщиков… Цвет поздней советской литературы, грубо задвинутый в тёмный угол. В предисловии к альманаху, явно несущем в себе черты политического манифеста, я писал:

«Мы живём в пору, когда на смену разрушенной (не без помощи отечественной литературы) советской мифологии спешно конструируется новая мифологизированная идеология, призванная закрепить в общественном сознании перемены, что произошли за последние годы. Растаскивание единой страны, обнищание основной части населения, упадок культуры – всё это подаётся как естественный и даже необходимый для переходного периода процесс, а не результат бездарности, близорукости и безответственности политиков, готовых в борьбе за власть пожертвовать будущим отечества. Новая мифология культивирует в людях комплекс исторической неполноценности, а нынешний развал трактуется как возмездие за «первородный грех» социализма… Страна снова пошла по пути великих потрясений, которые ведут только к несправедливости, крови и краху государственности. Мы видим это, сознаём и хотим противопоставить «новому агитпропу» реальный взгляд на вещи. Именно поэтому наш альманах называется «Реалист».

Мы живём в пору мощнейшего, гунноподобного натиска западной массовой культуры, являющейся составной частью общей экспансии, обрушившейся на Россию. Мыльная пена, хлещущая с телевизионных экранов, миллионные издания бездарного западного чтива, пошлая клоунада, выдаваемая за смелое новаторство, сочетаются с очевидной поддержкой направлений, которые никогда не были ведущими в отечественной культуре. Антисоциальность, равнодушие к судьбе страны, к её национальным ценностям, вымученный модернизм – навязываются ныне как признаки хорошего тона и приверженности общечеловеческим ценностям. Всё это старательно поддерживается различными премиальными фондами, сознательно дезориентирующими творческую молодёжь и не только молодёжь. Вместе с идеологической заданностью соцреализма за бортом оказался и сам реализм… Литература, продолжающая традиции «золотого» 19-го века и развивающая лучшие достижения «железного» 20-го, с трудом находит дорогу на страницы периодической печати и в издательства. Рупором писателей-реалистов и должен стать наш альманах…»

Я позволил себе столь обширную цитату не из тщеславия, а лишь затем, чтобы показать: глубинные механизмы происходившего в нашей культуре были нам понятны уже тогда, а не сделались очевидны лишь сегодня. Это приспособленцы прозревают тогда, когда оскудевает рука дающего, и плюют в прошлое с прицельным энтузиазмом. Жалкие, хотя и преуспевающие людишки!

Благодаря щедрости Жуковой, мы устроили хлебосольную презентацию первого номера в ЦДЛ. Кроме того, я раздавал в конвертах гонорар – от ста до двухсот долларов. Герой Социалистического Труда Михаил Николаевич Алексеев, один из самых состоятельных советских классиков, вскрыв конверт, заплакал. Отчего? Это отдельный разговор! Во-первых, гонораров тогда почти нигде, кроме «глянца», «демпрессы» и соросовских толстых журналов, не платили. Во-вторых, это были немалые по тем временам деньги, пенсия-то равнялась десяти долларам, а на сотню наша семья из трёх человек могла жить почти месяц. В-третьих, большинство обеспеченных граждан, ничего не понимавших в финансах, лишилось всех накоплений ещё в 1991-м в результате галопирующей инфляции. Так, моя покойная тёща Любовь Фёдоровна, вдова высокооплачиваемого лётчика-испытателя, в одночасье потеряла все сбережения. Она до конца верила государству и посмеивалась над моими советами вложить деньги во что-то ликвидное…

Либеральные издания встретили выход «Реалиста» в штыки, справедливо увидев в этом признак консолидации консервативных сил и оживления русского самосознания. Издевались, как могли, но это нормально: идейно-эстетическая борьба в литературе была всегда. Обидно другое: когда через пять лет заявили о себе «новые реалисты», ни один из них не вспомнил про наш альманах, хотя многие там печатались. Упорное нежелание знать или признавать достижения предшественников вообще отличает поколение тех, кто объявился в литературе в нулевые годы. Зря. Учиться профессии можно только у предшественников, отсюда на редкость низкий профессиональный уровень современных прозы и поэзии, устаревающих, когда ещё не просохли чернила.

«Реалист» выходил ещё дважды, прекратив существование в 1997 году. Полуживого Ельцина переизбрали на новый срок, и как-то сразу сократились траты на подкуп медийной интеллигенции и растаскивание оппозиционных сил. Зато челядь победившего гаранта начала бешено скупать собственность за границей. Роскошные виллы новых русских, в основном ельцинской политической, административной, финансовой и прочей обслуги, на Лазурном Берегу мне со знанием дела показывал знаменитый русист Ренэ Герра, когда я гостил у него в Ницце.

– Ну как вам? – спросил он.

– Впечатляет.

– Раньше здесь жила наша аристократия, а теперь…

– Теперь… наша плутократия и просто плуты… А ведь эти виллы и нищие русские города – сообщающиеся, по сути, сосуды. Сколько здесь прибывает, столько там, у нас, в России, убывает…

– А почему же вы не строите в Москве баррикады?

– С наших баррикад больно падать, – вздохнул я.

Однако до последнего момента исход президентской гонки 1996 года оставался непредсказуем. Все авиабилеты за рубеж были раскуплены на несколько недель вперёд, до инаугурации. Боялись победы коммунистов и возмездия за разгром единой страны, пятилетку шулерской демократии, криминального беспредела, предательского разоружения, деиндустриализации и «расколхоживания». В метро открыто спорили о том, кого надо первым повесить на фонаре перед Моссоветом, называя разные имена: Гайдар, Шахрай, Шумейко, Немцов, Попов, Собчак, Грачёв, Козырев, Юмашев, Ерин, Березовский, Гусинский, Бурбулис… На Чубайсе дружно сходились все. Я тоже кипел. Для понимания того, насколько непримирима была борьба и какие гроздья гнева зрели в душах, приведу несколько моих эпиграмм тех лет:

НЕПОТОПЛЯЕМЫЙ

КОЗЫРЕВ

ЧЕРНОМЫРДИН

ВОЛКОГОНОВ

МИШКА МЕЧЕНЫЙ