Ни-ку-да.
Они словно оказались запертыми в доме.
Им запрещено выходить?
Чтобы что?
Даша начинала сходить с ума. У неё появлялись признаки паранойи.
Она старалась не думать о Григории, о том, что между ними произошло.
Словно от него сбежала.
Зимин может отреагировать по-разному. Может оскорбиться, решив, что она недостойна его, и нет никакого резона бегать за зарвавшейся девицей. На этот вариант Даша очень рассчитывала.
Другой… Другой вызывал у неё самые разнообразные эмоции, но все они кружились вокруг страха. Зимин, поняв, что она от него ушла, разозлится. И его ущемленное самолюбие потребует найти её. Наказать. В чем проявится его наказание, Даша не позволяла себе думать. Блокировала, специально отвлекалась.
Она разозлила человека с очень большими возможностями. Она по-прежнему не представляла, с какими именно.
Про то, что с ней произошло в Женеве, и про то, почему ей потребовалась помощь, с ней не заговаривали. Один раз Катя попыталась, но Даша покачала головой.
Она не хотела обсуждать случившееся.
Что произошло, то произошло.
И Гриша… Вернее, Григорий поступил так, как счел вправе поступить с ней.
Даша поставила чашку на столешницу.
– Катя, можно с тобой поговорить? – она решилась.
Хозяйка дома дружелюбно улыбнулась.
– Конечно.
– Откровенно…
– Даш, я с удовольствием выслушаю тебя и чем смогу, тем помогу.
– Ты потрясающая. И очень хорошая.
– Ой, да ладно тебе. Это ты просто меня не знаешь, – произнося последнее предложение, Катерина изменилась в лице. В глазах появилась грусть, словно девушка несла некий крест, груз, терзающий её.
Но их разговору не суждено было случиться.
Помешал шум, доносившийся из холла.
Услышав его, Катя побледнела и, не говоря ни единого слова, выбежала с кухни.
Даша – за ней.
Дурное предчувствие не просто накатило на девушку, оно обрушилось, едва не сбивая с ног. В висках застучало от растущего напряжения. Интуиция обострилась.
– Руслан! Что… что произошло?
– Катя, уйди.
– Нет.
– Катя… – рычащие и такие знакомые властные нотки, от которых Даша едва не споткнулась. Благо ей удалось схватиться рукой за стену.
– Нет.
Представшая картина поразила Дашу до глубины души.
В дом вошёл Руслан с мужчиной. Михаил, кажется. Когда Даша услышала имя поверенного Коваля, мысленно усмехнулась. У Григория тоже Михаил Петрович был. Но здешний Михаил другой. С военной выправкой, неулыбчивый. И такой же неразговорчивый.
Вот как раз Михаил и произвел шум, привлекший внимание девушек. Даша не совсем смогла восстановить картину, но разбившаяся ваза, стоящая рядом с входной дверью, навевала на определенные мысли. Михаил стоял на осколках, приглушенно матерясь.
Сам хозяин дома держал руку на плече. Даша даже на расстоянии заметила, что рука его окрашена кровью.
– Ты ранен, да? Миша, что произошло?
– Катя, все вопросы ко мне. Не к Михе. И потом. Наедине.
Руслан, словно почувствовал, что они в холле не одни, тем самым звериным чутьем, повернул голову в сторону коридора, ведущего на кухню, и нашёл взглядом побледневшую и едва держащуюся на ногах Дашу, которая, не моргая, смотрела, как кровавое пятно увеличивается. На Руслане была серая куртка, и влажное пятно нельзя было не заметить, проигнорировать.
Даша ни на мгновение не сомневалась.
Это по её вине пострадал Руслан.
Из-за неё…
Глава 2
– Ты мне ничего не скажешь, да?
Катя даже не надеялась услышать ответ на заданный вопрос.
Она стояла у окна, нервно сжав за спиной подоконник, и наблюдала, как муж выходит из душевой. Руслан не допустил её до перевязки, и обида захлестнула Катю с новой силой.
Коваль по-прежнему оставался бесчувственным чурбаном со своей непостижимой мужской логикой! На которую она уже столько раз натыкалась, словно на непреодолимую стену.
Умом Катя всё понимала: Руслан не хочет, чтобы она видела его раненым. Для него это приравнивается к слабости. А она?.. Снова в стороне?.. Уйди и не мешай, женщина. Помни своё место. В случае с Русланом это самое место в кровати.
Катя выдохнула. Что-то её штормит, да так нехило. Надо успокоиться и посмотреть на ситуацию с другой стороны. Генерал заботится о ней, оберегает от лишних стрессов. Она сама не знала, как отреагировала бы, увидев его окровавленным.
– Ты хочешь знать, что произошло? – негромко и едва заметно щурясь, уточнил Руслан, держа в руках майку.
То, что он пошёл на диалог, оказалось для Кати сюрпризом.
Она медленно кивнула.
– Хочу.
– Мне дали понять, что объявлена война. И только.
– И только, – машинально проговорила Катя, а у самой всё внутри похолодело. Хорошо, что она упиралась в подоконник, иначе упала бы.
– Воробушек, – в голосе Руслана послышалось предостережение. Потом мужчина громко выругался и швырнул майку на кресло. – Кать, вот даже не смей себя накручивать. Поняла меня? И вообще… Иди сюда.
– Ты говоришь о войне так спокойно, Генерал, – она даже и не думала его послушаться, хотя на его «иди сюда» тело отреагировало знакомой тяжестью внизу живота. – Для тебя – привычное дело. Для меня – нет.
– Для тебя и не должно. Поэтому…
– Я хочу знать, что происходит, – Катя мягко улыбнулась, хотя ей было не до веселья. – Тебе не кажется, что я имею право?
Руслан свел брови на переносице и повторил:
– Иди сюда.
Она же снова мотнула головой.
– Что значит «тебе объявили войну»? Григорий Зимин?
Она ожидала нечто подобного.
Потому что…
Потому что, если Зимин обладает хотя бы десятой долей одержимости Коваля, и в нем настолько же сильны собственнические инстинкты, добра ждать не приходилось.
Катя боялась думать, что может случиться при столкновении мужа и второго члена Совета.
– Он, – сухо бросил Генерал, продолжая выжидающе смотреть на жену.
– Рус, расскажи. Прошу. Я волнуюсь и…
– Под днищем машины установили взрывчатку. Так, тихо! Тихо, я сказал! Без суеты и бледности… Меня не хотели убить. Хотел бы… Седой действовал иначе. Это предупреждение.
– Предупреждение, значит. Не хреновое.