Подозреваются в любви - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Комольцева cтр.№ 28

Он поднял трубку в спальне. И зря.

— Это ты, Борисыч? — томно уточнил женский голос.

Несколько секунд Андрей молчал в замешательстве. Он понял, что звонит одна из его случайных любовниц, но все его мысли сосредоточены были на сыне, и Андрей не сразу сообразил, что этот звонок не имеет к Степке никакого отношения.

— Я просто соскучилась, — с притворной горестью призналась женщина на том конце провода.

— Ты звонишь, потому что соскучилась? — яростным шепотом осведомился он. — В семь часов утра?!

— Я скучаю по тебе и ночью и утром.

Андрей прижал ладонь к пульсирующей жилке на виске. Казалось, голова вот-вот треснет. Нет, этот звонок не мог быть случайностью, нелепым капризом потасканной красавицы с двухметровыми ногами и пустым взглядом.

— Что тебе надо? — допытывался он.

— Я хочу тебя. Давай встретимся сегодня, Борисыч!

Ее звали Светланой, она была обладательницей прекрасной фигуры и половины акций автомобильного завода. В свое время Андрея привлекали оба пункта в этом списке. И сейчас он торопливо вспоминал все, что знал о ней, чтобы решить — могла ли эта глуповатая, сексапильная, богатая стерва быть связанной с похищением. А что? Получалось — могла. Почему нет? Кузя наверняка был с ней знаком, и это уже повод для подозрений. Ну, на самом деле, не могла же она звонить из-за его, Комолова, прекрасных глаз.

— Где? — коротко спросил он.

Светлана хихикнула и продиктовала адрес.

— Приезжай вечером, около семи.

— А раньше нельзя? — нетерпеливо заерзал он.

Она снова хихикнула:.

— Я тоже горю желанием тебя увидеть, мой сладкий, но всему свое время, правда? Целую.

— И я тебя, — автоматически ответил он.

Ее могли подослать для пущей конспирации. Чтобы Андрей наверняка пришел один, не потащит же он на свидание службу безопасности! Этот звонок — точно! — означает лишь одно — Кузя готов объявить условия, но наедине, без лишних свидетелей. Интересно, как же Светлана? Ее могли и не посвящать в курс дела, она просто позвонила бывшему любовнику, просто посюсюкала в трубку. С другой стороны, вдруг его хотят выманить из дома? Да нет, ерунда, он и так собирался в офис, сюда приедут ребята, и с Дашкой все будет нормально.

С Дашкой…

Андрей вдруг понял, что так сильно напрягает его последние несколько минут. За спиной у него была тишина. Дашкино сладкое причмокивание затихло, Дашкино ровное дыхание оборвалось.

Он обернулся.

Она лежала с открытыми глазами и плотно сжатым ртом. Она не смотрела на него и почти не дышала, ее лицо было похоже на восковую маску. Андрей в тот же момент все понял.

— Ты все слышала, да? Малыш, ты же не знаешь… Ты не так все поняла! — заорал он, видя, что она не реагирует на его слова.

Разговор со Светланой быстро промелькнул в голове. Что такого предосудительного в нем было? Из-за чего можно было нацепить на себя маску равнодушия и смотреть сквозь него безразлично, будто он — мебель или бездушная скотина.

Даже у кошки есть шанс объяснить, что не она вылакала всю сметану.

Боже, боже мой, какой бред! Нелепица!

— Даша, послушай меня! Эта женщина связана с бандитами, через нее мне передадут требования, понимаешь? Ну, что ты молчишь! Посмотри на меня!

Она посмотрела. Лучше бы он не просил об этом.

Он задохнулся от ненависти в ее взгляде, но не отвернулся, молча отвечал ее глазам и ощупывал каждую клеточку родного лица.

Брови — вызывающе гладкие, ноздри — всегда неспокойные, гневно раздутые или трепещущие от радости, раскрепощенные губы, будто вот-вот рассмеются, поцелуют, запоют — все это одновременно. Видно, что шероховатая кожа, не персик, не абрикос, что-то совсем не фруктовое, но впечатление такое, что сладкое. Вкус полузабытого детства, парного молока и пряников. Золото веснушек, словно какой-то растяпа рассыпал мелочь, по переносице и немного на щечках. Лоб хранит воспоминания о ветрянке — несколько крохотных впадинок. И две морщинки — одна о Степке, другая об Андрее. Глаза — яркие, немного зеленого, немного золотого, тонкий темно-карий ободок.

И эти глаза смотрят прямо, полыхая ненавистью.

И вся эта глубокая, беспокойная, страстная красота — единственная, что вошла в его судьбу, что тревожит его душу сейчас и всегда — трепещет от боли, корчится в судорогах недоверия и презрения, стараясь при этом казаться безразличной.

Он прислонился губами к ее виску. Дашка даже не вздрогнула, не потянулась навстречу, не отодвинулась.

Сплошное отрицание и бездействие. Бесчувственный пень, это он во всем виноват!

— Даша, я говорю тебе правду! Это звонили по поводу Степки. Я пойду на встречу сегодня вечером и сразу же позвоню тебе оттуда. Ну, пожалуйста, не молчи! Я не вру тебе, малыш! Мне никто не нужен, кроме тебя. Я люблю тебя, маленький, Дашенька, слышишь, люблю! Скажи что-нибудь…

Она произнесла единственное слово, но вложила в него всю горечь: «Уходи!» — пулей просвистело рядом с его виском.

У Дашки не было времени опомниться от утреннего звонка и очередного вранья мужа. Когда Андрей ушел, она могла только, словно болванчик, раскачиваться в кровати, уносясь мыслями в прошлое. А потом в настоящее ворвалась Фима.

Настойчиво залаял Рик, и Даше пришлось вылезать из постели, на ходу удивляться, как она попала в эту комнату и как вообще могла заснуть, искать халат, попутно возмущаясь, что Андрей раздел ее.

— Дашка, это я, открывай, — неуклюже подпрыгивала за воротами Фима.

Через минуту она оказалась во дворе и была облаяна бдительным Риком. Дашка, поеживаясь, стояла на крыльце.

— Ты чего в такую в рань? Что-нибудь случилось?

— Грубая ты, Дарья. Я проведать тебя пришла, беспокоюсь. Комолова сейчас видела. Он ведь машину не сменил?

Дашка нетерпеливо дернула плечом.

— Какую еще машину?

— Ну, у него все тот же джип? Значит, я его видела, летел на всех парах к Москве. На Рижском уже пробки… Мы так и будем на крыльце стоять? Я торт привезла.

Дашка снова пожала плечами. Все равно, где стоять. И торт совершенно безразличен. И видеть никого не хочется.

— Может, ты его одна съешь, у себя дома, а? Мне сейчас не до тебя, правда, Фим.

Несколько секунд та стояла в раздумье, обидеться или нет. Решила, что не к лицу ей — обеспеченной, одинокой, самодостаточной женщине — обижаться на молодую и несчастную.

— Дарья Максимовна, — вдруг ожил динамик в двери, — у вас все в порядке?

— Это кто еще? — сурово поинтересовалась Фима.

Даша равнодушно предположила, что муж прислал своих цепных псов. Мол, охраняет, каждый шаг бдит.