История древней Японии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мещеряков, Максим Грачев cтр.№ 23

Чем более упорной была борьба за престол, тем более длительным был разрыв между временным и постоянным захоронениями (средним минимальным сроком нахождения останков покойного правителя в могари-но мия было 18 месяцев). Особенно показательными в этом смысле являются события, связанные со смертью Бидацу (разрыв составляет 5 лет и 8 месяцев). Открытое противостояние между предводителями родов Сога и Мононобэ проявляется именно в тот момент, когда оплакивают Бидацу, находящегося во временной усыпальнице. «Нихон сёки» сообщает; «Сога-но Умако обнажил меч и произнес прощальное слово. Мононобэ-но Мория рассмеялся и сказал: „Он словно воробей, проткнутый стрелой“. Затем Мононобэ-но Мория с трясущимися руками и ногами произнес прощальное слово. Сога-но Умако засмеялся и сказал; „Нужно на него колокольчик повесить“. С этого времени стала расти вражда между двумя министрами». Кроме того, после смерти Бидацу объявился «незаконный» претендент на престол в лице принца Анахобэ. Местом его «преступной» деятельности также становится могари-но мия. Хроника приписывает ему попытку силой проникнуть во временную усыпальницу и овладеть вдовой государя. Таким образом, временная усыпальница была тесно связана с событиями политической истории.

Особенным размахом отличались, естественно, ритуалы, приуроченные к смерти правителя. Сама ритуальная процедура в могари-но мия проводилась в несколько этапов. Ритуал состоял из четырех основных компонентов: возглашение плачей, совершение приношений пищей (приготовлялась на отдельном очаге), возглашение превозносящих достоинства покойного «эпитафий», исполнение ритуальных песен и танцев. Наиболее общий социально-политический смысл этих обрядов, в отправлении которых участвовали представители основных социальных групп, состоял в проявлении верности и лояльности по отношению как к прежнему правителю, так и к вновь избранному.

Поэтическая антология «Манъё:сю» (вторая половина VIII в.) донесла до нас немало образцов плачей. По этим поздним плачам можно составить определенное представление и о характере более ранних образцов. Вот, например, принадлежащий прославленному придворному поэту Какиномото Хитомаро (вторая половина VII в.) плач по принцу Хинамиси (букв. «Ставший в ряд с солнцем», старший сын Тэмму и Дзито:, умер в 689 г.), сочиненный в то время, когда тело принца находилось во временной усыпальнице. «В начале Неба и Земли в долине реки небесной восемь сот, тысяча целая богов собрались, собрались-расселись, божественно решая, решили: небоосвещающая богиня-солнце пусть правит Небом; страною тростниковых зарослей и тучных колосьев до тех пор, пока не соединятся Небо и Земля, пусть правит дитя божеств [принц Хинамиси]. Раздвинув-растолкав восемь слоев небесных облаков, сын солнца, сияющего высоко, спустился божественно во дворец Киёмихара в Асука, в расстеленную [перед правителем] страну, которой божественно-грузно правила государыня [Дзито:]. Но раскрылись двери пещеры небесной, и поднялся [Хинамиси] к божествам, поднялся-успокоился. Если бы наш господин, кровный принц повелевал Поднебесной, весенние цветы зацвели, полная луна засверкала, люди четырех сторон уповали на тебя, как на большой корабль, просили-ждали дождя с небес. Отчего же ты, почему пребываешь на холме Маюми во дворце-усыпальнице, высоко поднявшемся? Каждое утро ожидаем приказа, но напрасно — уже столько дней-ночей прошло… А потому люди твоего дворца не знают, куда им идти».

В этом плаче в сублимированной форме излагается содержание некоторых основных синтоистских мифов, связанных с основанием правящей династии (подробнее см. главу «Картина мира»).

2) Постоянное захоронение в кургане. Прежде всего следует отметить, что обычай повторного захоронения не является принадлежностью только японской культуры и был широко распространен в Юго-Восточной Азии (например, у даяков Борнео), хотя постоянное захоронение совершалось там в могиле, без возведения кургана.

Конкретных сведений о характере этой процедуры в Ямато почти не имеется. Какое-то представление хотя бы о ее масштабах могут дать записи VIII в. (716 г.) в хронике «Сёку нихонги», которые говорят о процессии (численностью более чем в тысячу человек), направляющейся ночью к месту постоянного захоронения принца крови Сики. В самом общем виде процедура переноса останков в курган означала переселение в иной мир. Поскольку смерть государя или же члена государевой семьи осмыслялась как «поднятие к божествам» или «божественное поднятие» (камуагару), то архитектоника кругло-квадратного курганного сооружения получает космологическое объяснение. Поскольку вслед за китайской космологической традицией японцы мыслили землю квадратной, а небо — круглым, то сам акт захоронения в круглой части кургана должен был символизировать переселение на небо. Знаменитый исследователь японской древности Хори Итиро подсчитал, что подавляющее большинство упоминаний о пути покойного в иной мир связано, согласно «Манъё:сю», с верхом (сокрытие в горах, облаках, подъем на небо). Что касается мифологической части сводов «Кодзики» и «Нихон сёки», несущих в себе очень древние пласты религиозных представлений, то там покойный зачастую отправляется за море, скрывается на острове. Такое изменение в картине мира (вытеснение горизонтальной разметки вертикальной) объясняется постепенным вытеснением представлений автохтонных обитателей архипелага (потомков австронезийцев с их «морской» горизонтальной разметкой мира) представлениями потомков переселенцев с Корейского полуострова (вертикальная разметка мира). В первую очередь это касается письменной культуры, фиксирующей прежде всего реалии господствующей культуры (культуры политической элиты).

По всей вероятности, погребальная камера моделировала страну мертвых (ёмоцукуни), фигурирующую в заключительной части мифа об Идзанаги и Идзанами — творцах островов Японского архипелага. На эту мысль наталкивают, в частности, находки в курганах косточек персика. Дело в том, что когда Идзанами скрылась в стране мертвых, то Идзанаги нарушил ритуальный запрет смотреть на нее, и тогда его стали преследовать змеи-громовники. Он смог спастись, бросив в них плоды персика. Поскольку персик известен в даосизме как чудесный плод, который, в частности, способен оборонить от злых духов, то резонно заключить, что и синтоистский миф, и устройство курганов испытали на себе его сильное влияние.

Вместе с усилением китайского влияния и иерархическим упорядочиванием государственной жизни усиливается регламентация и единообразие похоронного обряда, в результате чего начиная с VI в. умершему правителю, в соответствии с китайской практикой, присваивается посмертное имя. Сначала это было многосоставное «имя японского типа», начиная с периода Нара — китайского (состоит из двух иероглифов). Кроме этого, вводятся керамические гробы китайского образца, проведение могари запрещается (за исключением самого правителя и принцев крови, что может считаться подтверждением возрастающего влияния правящего рода, поднимающего свой престиж за счет монополизации определенной процедуры погребального обряда). Регламентируются также размеры погребений и количество дней, необходимых для их постройки (эти ограничения не касаются гробниц самих правителей): так, гробница принца должна была быть построена за 7 дней (при количестве работников в 1000 человек).