То, что делает меня - читать онлайн книгу. Автор: Ида Мартин cтр.№ 66

— Нет. То есть да, — зачем-то соврал я.

— Кто бы сомневался, — печально вздохнул Борян. — Слушай, а может, как-нибудь заедешь к нам? Посидим, поболтаем, как в старые добрые времена.

— Кино посмотрим, — засмеялся я.

— И кино тоже. Кстати, помнишь, что у Вовки день рождения? Он его в кафешке отмечать собирается. Хочешь, приходи.

— Да нет, не нужно. Но поздравлю обязательно.

— В домофон уже звонят. Я тебе потом наберу.

И Борян, даже не дождавшись моих прощальных слов, отрубился.

Но не прошло и двух минут, как с его телефона мне перезвонил Вовка.

— Давай, Никитос, на мой ДР, чтоб, как штык. Лады?

— Лады.

— И девчонку свою бери. Лады?

— Лады, — было проще согласиться.

Он повесил трубку. Я не знал, зачем наврал про девушку, впрочем, идти к нему на ДР я и не собирался.

С самого утра бабушка с Аллочкой резали салаты, носились с тарелками и звенели столовыми приборами. Вся квартира пропахла пирогами и соленьями. Папа собирал большой раздвижной стол, который по таким случаям доставали из-под кровати в спальне, а мы с Дятлом убирались. Сначала хотели всё делать поровну, но потом пришлось разделиться: я пылесосил, он вытирал пыль. Так даже проще было, потому что когда стали делить, кому сколько нужно пропылесосить, дошло до того, что он с рулеткой лазил и измерял точную площадь каждой комнаты. И я ему «уступил» вытирать пыль. Самое занудное и утомительное занятие. Особенно в бабушкиной комнате, где стоит этажерка с фарфоровыми статуэтками. Их там не меньше пятидесяти и каждую нужно достать и тщательно протереть, а потом снова выставить на своё место, и если вдруг девочка с гусем будет стоять впереди мальчика с книгой, бабушка тут же начнет возмущаться и говорить «ничего нормально сделать не можешь».

К двум часам собрались гости. Помимо мамы с Игорем, приехали ещё две бабушкины подруги с работы — библиотекарши. Одна совсем маленькая, сухая и тихая. Этакий библиотечный эльф: милый, улыбчивый, но бессловесный. Другая — жизнерадостная тучная женщина с короткими серебристо-фиолетовыми волосами, ярко-красными губами и такими же красными огромными бусами на шее. Галина Петровна и Галина Степановна. На протяжении десяти лет они неизменно появлялись на каждом бабушкином дне рождении, и к ним все давно привыкли.

Сначала все естественно поздравляли бабушку, ей же исполнилось — семьдесят, и две Галины подарили ей планшет. Я как увидел, чуть под стол не свалился, а у Дятла глаза загорелись, и он заладил, как заведенный: «Бабушка, можно мне посмотреть?». Но бабушка завороженно, двумя пальцами достала его из коробки, а Галина Степановна принялась с выражением, которое, несомненно, оценила бы Алина Тарасовна, зачитывать техническую инструкцию. Все, кроме Дятла, вежливо и терпеливо слушали, а тот лишь повторял: «Можно, пожалуйста, посмотреть», и когда он сказал это, наверное, в пятьсот первый раз, Аллочка всё-таки не выдержала и сделала замечание: «Ваня, перестань, не нахальничай».

Но Ваня не перестал. Он подкрался к бабушкиному стулу, остановился позади и принялся канючить ей на ухо.

Моя мама одобрительно похлопала меня по коленке, радуясь, что я не такой. Аллочка заметалась ещё больше, не зная, что приличнее: наругаться на него при всех или позволить продолжать. Положение спас папа:

— Слушай, Вань, расскажи-ка нам лучше про книжки. То, что ты вчера мне говорил. Что бумажные книги исчезнут уже через десять лет.

И только после этих папиных слов бабушка с Галиной Степановной отвлеклись от планшета и застыли с приоткрытыми ртами, словно он произнес святотатство.

Папа весело подмигнул Дятлу.

— Ну, давай, аргументируй теперь. Оппоненты у тебя серьёзные.

— Я могу, — охотно отозвался Дятел. — Это же не я придумал. Это данные согласно исследованиям. В ближайшее время все школы перейдут на электронные устройства — типа вот такого планшета, в которые каждый год будут закачиваться новые учебники, словари и задания. После школ тоже самое произойдет и с университетами. На устройстве можно будет не только читать, но и выполнять все задания, сразу отправляя их учителям. И когда с детства все люди привыкнут к электронным текстам, уже никто не сможет читать бумажные книжки.

— Ну, что ты, Ванечка, — умильным голосом сказала Галина Степановна. — Этого не может быть. Книжка же не просто бумага с буковками, книга — это оболочка, подобная телу человека, и в ней образуется душа. Разве можно в человека закачать новую душу?

— Ну, какая же душа может быть у книжки? — Дятел цинично хохотнул. — Книжка — это вещь. А у вещей души нет. У людей, кстати, её тоже нет. Это просто образное высказывание, обозначающее совокупность сознания, мыслей и психологических особенностей человека. Откуда у книжки сознание?

— В книжке сознание писателя, — несмело заметила Галина Петровна. — Его идеи и чувства.

— Тогда какая разница бумажные это чувства или электронные? — парировал Дятел.

— Что это за разговоры? — возмутилась бабушка. — Книги не могут никуда исчезнуть — это вековое достояние человечества. Результат тысячелетней истории.

— Тогда почему люди не читают бересту или папирус?

— Ваня, — тихо одернула Аллочка. — Не спорь со взрослыми.

— А вот я насчет души согласен, — с набитым ртом сказал Игорь. — Куда она девается, когда тело находится во сне? Душа же не может спать, значит, она должна бодрствовать. Парить, может, над телом или ещё чего такое.

— Человек видит сны и что-то испытывает, — подключилась моя мама. — Можно проснуться в дурном настроении, а бывает, просыпаешься и счастлив.

— Это работа мозга, — откликнулась Аллочка, тоном, каким разговаривают исключительно медики. — Мозг отдыхает и прокручивает разные картинки. Часто настолько реалистичные, что срабатывают реакции нервной системы.

— Что такое нервная система я прекрасно знаю, — сказала мама. — Но когда я смотрю в даль бескрайнего моря. Или когда ранней весной громко воркуют голуби. Или когда первый снег, или закат над домом напротив, и вся квартира утопает в его розовых отблесках…

— Или когда летом в четыре утра выходишь на балкон и нюхаешь, как пахнет липами и остывающим асфальтом, — папа с тёплой улыбкой перехватил её взгляд.

— Да, или даже асфальтом, — иногда мама могла быть очень вдохновенной и убедительной. — Я же испытываю что-то! Какой-то необъяснимый подъем, какую-то внутреннюю наполненность. В эти моменты я совершенно точно знаю, что во мне есть нечто, что идет не от головы или нервов, а существует само по себе и в то же время, является частью меня.

Игорь пихнул её локтем, но мама — это мама, её так просто не успокоишь:

— Я каждый день теряю сотню нервных клеток. Что ж я, по-вашему, к концу жизни совсем бездушной останусь? Душа — это как, как… — мама замялась, пытаясь выразить словами эти чувства.