Любимый цветок фараона - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Горышина cтр.№ 44

В ушах стояли слова Пентаура — Тирия даже имени твоего не знает. Вот же удивится царевич, когда верховная жрица Хатор скажет ему, что Нен-Нуфер никакая не жрица…

— Прости, я позабыл об этом… Я буду молчать. И стану молить Богиню, чтобы когда-нибудь Река донесла мою лодку до храма в Фивах. Оставайся с миром, мой Прекрасный Лотос.

Колесница умчалась прочь так же стремительно, как и неслась ей навстречу. Вокруг глаз не было нынче охранительной краски, чтобы сдержать слезы, и те безжалостно смыли с губ сладость единственного поцелуя.

Нен-Нуфер шла из города мертвых в город живых, похоронив в песках росток первой и единственной любви. Солнце нещадно слепило глаза, раскаленный песок, засыпаясь в сандалии, обжигал кончики пальцев. Льняное одеяние липло к вспотевшей спине. Нен-Нуфер опустилась на песок под небольшой пальмой, но вскоре и та перестала дарить спасительную тень. Жажда стала нестерпимой — надо быстрее добраться до рыбацкого поселка и в доме стражника дождаться вечерней прохлады. Это недалеко, сразу за ячменными полями.

Нен-Нуфер поднялась на ноги, но тут же ухватилась за шершавый ствол. Все закачалось на кровавых волнах. Людской шум громыхал вдали телегой, груженой каменными глыбами. Нен-Нуфер зажмурилась, и ярко-желтые круги закружились в безумном танце. Колени задрожали. На лбу проступил холодный пот. По ногам потекла горячая струйка. Нен-Нуфер схватила пересохшими губами раскаленный воздух и отдала себя во власть вязкой тьмы…

— Выпей, — длинный поток слов явно предназначался ей, но она поняла лишь последнюю фразу. — Сделай хотя бы один глоток.

Что-то твердое коснулось ее губ. Нен-Нуфер сделала усилие, чтобы приподнять голову, и глотнула кисловатого пива. Рядом вприсядку сидел молодой стражник, коих много на рыночной площади. За поясом кнут, которым он разгоняет народ. Черные волосы коротко подстрижены. Глаза аккуратно подведены. Короткая чистая юбка не прикрывает колен. Она насмотрелась на них с башни Пентаура. Только что он делает здесь, ведь до города еще так далеко, а в полях невозможно оставаться таким чистым? Только задала вопрос не она, а он:

— Ты здесь одна или с родителями? Или… — стражник окинул ее оценивающим взглядом, стараясь, верно, определить возраст. — С мужем?

Она мотнула головой и с трудом разлепила пересохшие губы:

— Одна.

Он помог ей подняться, до боли сжав запястье. Взгляд его на миг задержался на растекшемся по светлому льну кровавом пятне, и вторая рука тут же опустилась ей на плечо.

— Ты не сможешь продолжить сегодня работу. Я провожу тебя до навеса, а в конце дня те, с кем ты пришла, отведут тебя домой.

Нен-Нуфер промолчала, понимая, что ей необходим отдых, а вечером, если не будет сил вернуться в храм, она останется ночевать в поселке. Стражник вел ее через поле по узкой тропинке, которую то и дело перебегали голые дети, на ходу подбирая с земли оброненные взрослыми ячменные колоски. Пару раз они останавливались, чтобы пропустить группу женщин, плетеные корзины которых полнились свежесрезанными снопами. На солнце сверкали смуглые спины мужчин. Серпы в их руках двигались выверено и четко.

14. "Сбор урожая"

Как же она могла позабыть, что воды Великой Реки неумолимо приближаются к отметкам на мерных столбах, и нынче все — рабы, крестьяне, горожане и даже стражники брошены на сбор урожая, который дал народу Кемета плодородный черный ил. Только танцовщиц не отпускают к Реке, чтобы царапины не осквернили их прекрасные тела, предназначенные для танцев перед ликами Богов и потому Нен-Нуфер впервые видела, как собирают ячмень.

Если она оступалась, хватка на плече становилась сильнее. Наконец они вступили под спасительную тень навеса.

— Садись.

Нен-Нуфер тут же согнула колени, даже не взглянув, есть ли на земле циновка, и хотела поблагодарить стражника за помощь, но тот уже повернулся к ней спиной и шагнул под палящее солнце, в гущу золотых колосьев, чтобы наравне с остальными продолжить битву за урожай. Видимо, он только что пришел из города.

— Испей воды, девочка.

Нен-Нуфер вздрогнула и отпустила взглядом спину безымянного стражника, чтобы с благодарностью принять высокую глиняную кружку, впитавшую в себя запах пива, и с наслаждением выпила целебной воды из Великой Реки. Теперь, когда голова перестала кружиться, а жажда отступила, Нен-Нуфер почувствовала, как скрутило живот.

— Кто твои хозяева, девочка? — принялась за расспросы старуха.

Нен-Нуфер вспыхнула. Только царевич Райя в силах восхищаться ее волосами, а женщины Кемета никогда не посмотрят на нее как на ровню.

— У меня нет хозяев. Я живу при храме Великого Пта и пришла сюда, чтобы помочь со сбором урожая.

Она не посмела назвать себя жрицей Хатор — жрицы не истекают кровью на руках неизвестных стражников. Была бы она жрицей — не сбил бы ее царевич подле гробницы своего отца.

— Тебе так больно?

Едва ли тело ее сейчас страдало так, как трепетала душа, оплакивая первый и единственный поцелуй. Она не могла больше сдерживать слез, плечи опустились и задрожали, руки нервно схватили фигурку Исиды, а губы беззвучно зашептали молитву — только не отвернется ли теперь от нее Хатор, именем которой она прикрывалась перед царевичем. Она не ждала нынче кровей. Не гнев ли то Великой Богини? Рука старой женщины легла ей на голову и прошлась по волосам до самых плеч, а потом Нен-Нуфер позволила себе уткнуться в старое костлявое плечо.

— Воды Великой Реки омоют тебя и дадут успокоение страдающему телу. Ступай, пока не подан сигнал к отдыху, и мальчишки не побежали купаться.

Нен-Нуфер поднялась и сделала пару шагов по циновке, чтобы оценить свои силы. Поняв, что короткий отдых и живящая вода Великой Реки вернули ее к жизни, она смело вышла из-под спасительной тени под палящее солнце, резво дошла до зарослей тростника и, разведя стебли руками, шагнула в воду. Потом опомнилась и отдернула ногу, чтобы оставить сандалии на берегу. Вода мягко коснулась разгоряченных ног, заманивая в свои объятья. Нен-Нуфер оторвала взгляд от своего дрожащего отражения и взглянула в сверкающую даль, где белели паруса лодок. Царевич обещал приплыть к ней в Фивы, но она никогда не узнает его парус среди сотни похожих и постарается не ждать его приезда. Ее единственным возлюбленным останется Кемет. За его благополучие она будет молить богиню.

Вода уже доходила до колен — подол намок и прилип к ногам. Нен-Нуфер смочила кровавое пятно и принялась, что есть мочи, тереть ткань. Платье успеет просохнуть — ладья Амона еще очень высоко. И Нен-Нуфер с мольбой простерла к солнцу руки, прося Бога не ускорять свой бег на Запад, чтобы она дольше могла не возвращаться в храм.

Нен-Нуфер с трудом сделала еще шаг. Ноги увязали в мягком иле, но вода мягко ударялась о живот, унося с собой боль и тревоги. Нен-Нуфер стояла с поднятыми к небу руками, как тогда на крыше, когда осмелилась вместе с Божественным приветствовать Осириса, вновь родившегося на свет из хаоса ночи. Она молилась за Пентаура, чтобы Боги направили его на верный путь. Она молилась за фараона и царицу, чтобы в этом году они родили Кемету наследника. Она молилась за царевича, чтобы тот не корил себя за оскорбление Великой Хатор. Она молилась и за себя, чтобы Богиня дала ей силы начать новую жизнь в Фивах и позабыть пески вокруг гробницы фараона Менеса. И вдруг кто-то поднял ее над водой и, дотащив до тростника, бросил лицом в ил.