Самая настоящая Золушка - читать онлайн книгу. Автор: Айя Субботина cтр.№ 67

У него ведь нет детей.

А я ничего не знаю о своем отце, кроме того, что он лег в могилу до того, как я появилась на свет. Когда-то, когда я была младше и любила мечтать о чувствах, а не деньгах, я часто представляла себе совсем другую историю. Сказку, в которой на пороге нашей с мамой маленькой старой квартирки вдруг появлялся красивый пожилой мужчина, говорил, что он, наконец, нашел нас, и признавался, что на самом деле он — мой настоящий отец.

Что было дальше я никогда не придумывала. В голове маленькой чудачки картинка складывалась, как пазл: идеально, красиво, без единой помарки и проплешины. Все сказки хороши тем, что никто не ждет от них реализма. Мы с детства учимся верить, что в старой потрепанной книжке с картинками записана чистая правда, которая обязательно случится в жизни, если очень хотеть и изо всех сил верить.

— Я выпишу вам успокоительные, Незабудка, — улыбается Абрамов, привлекая мое внимание покашливанием. — Пара таблеток в день в течение трех недель — и ваша тревожность исчезнет без следа.

— Обещаете? — Невинно хлопаю глазами.

Наверное, со стороны наблюдать за нами — то еще «удовольствие». Два человека, которые знают, что обманывают друг друга, все равно продолжают разыгрывать свои роли.

Меня немного подташнивает от всего этого, и я прошу дать мне стакан воды. Абрамов охотно делает это, а заодно зовет медсестру с первой порцией мой спасительных голубых «бананов», на которых выбита цифра «250» и какие-то буквы. Кажется, это именно то лекарство, которое позволит мне спокойно спать.

Выпиваю жадными глотками, роняю голову на подушку и прошу позвать ко мне «отца».

— Мне не нравится твое поведение, — первым делом говорит Морозов. Осматривается, с подозрением нюхает цветущую фиалку на подоконнике и делает погромче звук телевизора. Я морщусь, прошу сделать тише, но Морозов нарочно убирает пульт подальше, подвигает стул и садиться почти напротив моего лица. — Мы договорились, малышка, что ты будешь делать то, что я скажу. Все, что я скажу. Без вопросов, фокусов и глупостей. Потому что ты — временное звено, а я — гроссмейстер, и меня нужно слушаться.

Я закрываю глаза и делаю то, чему меня научила «Мастер секса».

«Когда мне что-то не нравится — я закрываю глаза и представляю что-то другое. Вкусный банан вместо члена, дорогой теплый песок личного пляжа вместо жесткой кровати… Возможности твоего мозга безграничны, девочка. В жизни будет много вещей, которые не доставят тебе радости, но которые придется делать. Но никто и никогда не заберет твои фантазии и не влезет в твою голову. Пользуйся этим».

В своей голове я представляю, что прошло уже несколько лет. Я добилась успеха, безупречно сыграла свою роль и получила все, о чем мечтала. Мама звонит и щебечет в трубку, что шопится в «Диоре» в центре Парижа, а я смеюсь и радуюсь за нее, валясь на борту собственной яхты где-то в Средиземном море. Моя жизни лишена материальных трудностей, я свободна и независима. Я счастлива.

Внезапная острая боль заставляет вскрикнуть.

Открываю глаза — и фантазия рассыпается, словно выбитое стекло, за которым проступает холодное и злое лицо Морозова. Он держит меня за подбородок, вдавливая голову в подушку, как будто хочет проверить крепость моего черепа. Еще немного — и я сойду с ума от шума в ушах, перемежающегося с тугими и частыми ударами сердца в барабанные перепонки.

— Ты мне больно делаешь, — жалобно прошу я, потому что терпеть и правда нет сил.

— Это хорошо, что тебе больно, — охотно соглашается Морозов. — Это хорошо, что ты понимаешь и трезво мыслишь. Поэтому я повторю в самый последний раз: ты слушаешь меня беспрекословно. Делаешь все, что я скажу. Не споришь и говоришь «да». Иначе… — Он наклоняется так низко, что я почти чувствую прикосновение свежевыбритой кожи к моим щекам. «Я не здесь, я далеко, где море и соленые брызги…» — Мне бы очень не хотелось искать тебе замену, малышка.

Это не то же самое, что «Иначе я тебя просто убью», но именно так следует трактовать его слова. Во мне даже ничего не екает. Я была готова к такому повороту. Я знала, на что подписывалась.

И я все еще могу обыграть его.

Но для этого муха должна доказать пауку, что может вить паутину ничуть не хуже.

— Помнишь, ты говорил, что нам нужно решить, как ты вступишь в игру? — Как же тяжело говорить, когда челюсть сжата стальными тисками чужой пятерни. А еще тяжелее делать вид, что мне это приятно и улыбаться. — Я придумала, как это сделать.

Он удивленно приподнимает бровь, что-то прикидывает в уме и отпускает меня, брезгливо отряхивая ладонь.

Я запоминаю каждый момент унижения. Заботливо и любовно нанизываю на длинную леску памяти, чтобы потом обмотать ими глотку этой твари и медленно, с наслаждением, задавить.

Вряд ли паук знал, что из кокона, в котором он планировал прикончить глупую муху, вылупится оса-убийца.

— Говори, — милостиво разрешает Морозов. Усаживается, закидывает ногу на ногу, в мгновение ока снова превращаясь в того добряка, который так проникся к судьбе бедной Золушки на ее первом балу.

— Только после того, как пообещаешь не подкладывать меня под других мужиков. Я буду женой Кирилла Ростова, и он получит меня невинной. Везде.

— Ты ставишь мне ультиматум?

— Торгуюсь, — поправляю я, хоть сути это не меняет. — Я буду пить эти проклятые таблетки, слушать «папочку» и всех учителей, но ни один мужик ко мне не притронется. Тебе придется поверить мне на слово, как я верю на слово тебе.

Он долго думает. Так долго, что стеклянный немигающий взгляд, которым сверлит стену, начинает казаться взглядом мертвеца. Я сжимаю в кулаках одеяло, чтобы не поддаться искушению пнуть Морозова со стула, увидеть, что он правда умер от какой-то внезапно обострившейся болезни и…

Что бы я делала, если бы все так и было? Сбежала? Вернулась в свою спокойную голодную жизнь?

Я не успеваю поразмыслить над этим, потому что Морозов внезапно распрямляется и говорит:

— Хорошо, малышка. Обещаю, что тебя никто не тронет. Никаких экзаменов. — Он выглядит довольным своим благодушием. — Рассказывай, что за план.

Четырнадцать месяцев назад

В кафе, где я сижу уже целый час, малолюдно, играет тихая музыка и пара официанток за стойкой живо обсуждают чье-то вчерашнее свидание. Судя по обрывкам фраз и попыткам спрятать взрывы смеха, это было не самое лучшее свидание, и вряд ли несчастному парню выпадет второй шанс произвести впечатление.

Я ловлю себя на мысли, что завидую этим болтушкам, как будто уже попробовала все удовольствия жизни, пресытилась ими и готова отдать последний зуб, лишь бы заново ощутить вкус первого свидания или удовольствие разделить с лучшей подругой каждый его казус.

Хорошо, что эти мысли не успевают окрепнуть, потому что в дверях появляется знакомая мужская фигура. Если бы у меня был выбор, я бы никогда добровольно не стала бы даже разговаривать с этим человеком, не то, что встречаться наедине.