Самая настоящая Золушка - читать онлайн книгу. Автор: Айя Субботина cтр.№ 30

Нужно забрать Катю.

И придумать, как подсчитать проклятые недели.

Кирилл забирает меня около одиннадцати, сразу после последнего осмотра, по результатам которого доктор Абрамов выносит вердикт: мне можно выйти из-под пристального медицинского присмотра, но до конца недели я обязана показаться еще раз. Сразу всем врачам и психиатру с гинекологом тоже.

На этот раз Кирилл снова с водителем, и когда мы усаживаемся на заднее сиденье, тоже не стремится сократить расстояние между нами. Наоборот: отворачивается к окну и практически не шевелится, словно в жизни не видел ничего интереснее мелькающих за окном голых деревьев и многоэтажек.

Примерно после получаса пути я начинаю замечать знакомый пейзаж. Я не знаю это место, но оно выплывает из памяти, словно державу: вывески, арка из переплетённых крон деревьев, аккуратные маленькие деревца, на которых давным-давно нет листьев.

Я часто видела все это: ту же картинку, изо дня в день.

Сейчас даже странно, что, когда несколько дней назад Кирилл отвез меня в больницу, я не видела ничего знакомого. Может быть память начинает возвращаться именно в мелочах? Или тогда я была просто слишком вымотана абсолютным непониманием происходящего?

Когда машина останавливается, я успеваю выйти первой, чтобы только избежать неприятного для нас с Кириллом сближения. Как будто инстинкты подсказывают, что он не хочет заходить в мое лично пространство, а я не могу даже думать о том, чтобы разделить с ним постель.

— Можно я немножко побуду здесь? — спрашиваю, указывая взглядом на скамейку на крыльце. — Хочу подышать воздухом после больничного антисептика. Насквозь им пропахла. Ужасно, наверное.

В ответ на мою невеселую попытку как-то сгладить неловкое молчание Кирилл ведет плечами и молча скрывается за дверью. Но долго побыть наедине у меня не выходит, потому что почти сразу ко мне устремляется Лиза: одетая, как всегда, с иголочки и с маленьким чемоданом на колесиках. Смотрит на меня, как на приговоренную — и я невольно плотнее запахиваю пальто на груди, задирая ворот почти до самого носа.

— Тебе не нужен этот ребенок, — неожиданно говорит Лиза. — Ты ничего не помнишь, Катя, но поверь мне: если бы помнила, то ни за что на свете не захотела бы его оставить. Я не знаю, почему так получилось, но ты знала, что вам нельзя и что Кир будет плохим отцом… по многим причинам.

— Я не понимаю. — Меня начинает потряхивать, как будто, несмотря на все предосторожности, хлесткий ветер все-таки пробрался мне под пальто.

Лиза подвигается еще ближе и шепотом, с опаской поглядывая мне через плечо, говорит:

— Сделай аборт и уходи от него. Пока еще это имеет хоть какой-то смысл. Он обещал тебя беречь и не сдержал обещание.

— Мы не ладили? — Я сглатываю панику, которая снова бередит тупую и ноющую головную боль.

Лиза успевает открыть рот, но не заговаривает, потому что дверь дома распахивается — и Кирилл, влезая между нами, словно волнорез, берет меня за плечи, чтобы чуть не силой затолкать в дом.

— Ты ждешь ребенка, — бросает вслед громкому хлопку закрывшейся двери. — Лучше не стоять на сквозняках.

А потом, как ни в чем не бывало, протягивает руку манжетой вверх. У него красивые, пусть и довольно бледные запястья, с выразительными голубоватыми венами, поверх которых темная рубашка с запонкой из белого металла кажутся настоящей одой стилю.

— Поможешь? — глядя поверх моей головы, почти официально интересуется Кирилл.

И я вдруг помню, что сама придумала этот ритуал. Что когда-то это было отправной точкой наших доверительных отношений.

— У тебя есть запонки… с красными камнями? — спрашиваю я, стряхивая с себя пальто. Оно грузно валится под ноги, но мне все равно, потому что я готова грызть землю, лишь бы не упустить тонкую нить Ариадны из моего прошлого.

— Да. Твои любимые.

Я выталкиваю гвоздик запонки из узкой петли — и украшение с глухим стуком падает на пол.

Через несколько секунд следом отправляется вторая.

— Теперь пуговицы, — низким, почти властным тоном командует Кирилл.

Это тоже из нашего прошлого.

Он не управлял мной.

Он учил меня быть с ним.

Дрожащими пальцами перебираю пуговицы, распахивая рубашку до самого низа.

Тяну с плеч, пока она не повисает на его суховатых запястьях, открывая моему взгляду бесконечный, набитый на груди, плечах и руках непроходимый лабиринт. На спине — его логическое начало. Я помню, потому что в моей теперешней реальности самый первый контур мы сделали вместе.

— Зачем так много? — Мне страшно обжечь пальцы об его кожу, такой горячей она сейчас кажется.

Кирилл плотно сжимает губы, блуждает взглядом по моему лицу, а потом как будто решается на отчаянный шаг, смотрит мне в глаза. Не сквозь меня, не на кончик моего носа, а прямо на меня.

— Ты сказала, если я когда-нибудь заблужусь, ты найдешь меня в этом лабиринте.

— И ты заблудился?

Он грустно мотает головой, нарочно сторонясь, когда я решаюсь на физический контакт с его кожей.

— Нет, Золушка, я потерял в нем тебя.

Сейчас, когда между нами снова слишком большое расстояние, я и правда чувствую себя заблудившейся. Как будто шла по знакомой улице, заглянула за поворот — и поняла, что не знаю, где я и кто я, а за моей спиной густой непроходимый лес, и проще статься здесь, чем пытаться найти дорогу обратно. Проще — и трусливее.

А еще, несмотря ни на что, вопреки играм разума и непонятному желанию держаться подальше от этого мужчины, я испытываю острую, жалящую сквозь невидимые слои брони потребность притронуться к нему, быть так близко, как только возможно. Просто чувствовать, что он рядом, наслаждаться запахом, от которого приятно кружится голова.

— Мы будем семьей? — спрашиваю не я, а та крохотная часть меня, которая не помнит, как мы стали мужем и женой, но помнит тепло его тела, когда он впервые уснул в нашей кровати.

Я цепляюсь за подсказку, словно падающий альпинист. Не знаю, откуда это в моей голове, но откуда-то знаю, что, когда люди случайно срываются с большой высоты, они умирают до того, как ударятся об землю. Умирают от страха.

Секунду назад я падала в неизвестность и мне было так страшно, что я почти слышала, как сердце вот-вот разорвется. А потом появилось вот это — тепло, ползущее вверх по ладони, от кончиков пальцев к запястьям, вверх по руке, до локтя, а потом и плеча. Как будто кто-то тянет меня за невидимые ниточки.

Мне необходимо до него дотронуться, но Кирилл снова отступает, поворачивается — и я в самом деле теряюсь между геометрическими линиями лабиринтов на его спине.

— Мы будем вместе, как муж и жена, — говорит сдержано, совсем немного поворачивая голову в мою сторону так, словно знает, что я могу часами любоваться его профилем и острым носом, и даже неправильной формой губ. — Ни на что другое я не претендую.