Последнее время - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 28

– Готовься умереть.

– К этому нас рождение приготовило. А еще?

– Не дай ему шептать. Если успеешь.

– Язык отрезать годится?

Хейдар посмотрел на Кошше с задумчивым уважением и поинтересовался:

– А ты умеешь? Тут навык нужен.

– Языки-то я разбираю, – задумчиво сказала Кошше по-русьски.

6

– А почему не на повозках? – спросила Кошше и спокойно выдержала не то чтобы презрительный, но слегка снисходительный взгляд Хейдара, снизу доверху, с задержкой на спине и коленях. Их она держала правильно и смертельной усталости не испытывала, благодарность происхождению и детству, ох какая благодарность-то, но за последние полдюжины лет в седло она садилась раза три, из них два – на этой неделе, и предпоследний раз обошлась без седла. Так себе обошлась, но что поделаешь.

В любом случае, повозкой было бы и удобнее, и проще – особенно если в пункте назначения они нужны свежими, а не убито задеревеневшими. А Вендов тракт, которым, насколько понимала Кошше, им предстояло рысить еще полтора дня, вполне подходил для колесного транспорта. Самокат утомляет не меньше лошади, силового запаса безлошадного кара на такой конец не хватило бы, а вот современная, да хотя бы и старомодная повозка была бы вполне уместна.

Тему снисходительности или сочувствия Хейдар развивать не стал – умный человек, бесспорно, – а просто ткнул перчаткой вперед и чуть вправо, пояснив:

– Вот потому.

Там был лес, в который уходила от тракта еле протоптанная дорожка. Вот тебе и полтора дня трактом.

Повозка в дорожку точно не вписалась бы. Да и лошадям, едва они въехали под слишком, на взгляд Кошше, густые и высокие кроны, стало неуютно.

Кошше не была в лесу почти никогда, и того раза, из-за которого – почти, ей хватило с лихвой. А лес того раза по сравнению с нынешним был, пожалуй, рощицей.

Лошади быстро обвыкли и после первых нервных мгновений с возмущенным всхрапыванием и попыткой удрать задом в более безопасное место наловчились аккуратно ставить копыта на плотные пятачки, не попадая на извивы корней и оглушительно переламывающийся валежник, не спотыкаясь и не теряя равновесия.

Кошше так легко освоиться не сумела. Глаза привыкли к затененной яркости, уши – к невнятности звуков, нос и легкие – к перебору разных запахов, слишком живых и безнадежно неживых, но все равно было непривычно, жутковато и влажно, к тому же заели комары.

Раз-другой кто-то с шелестом проскочил по деревьям, гораздо выше, чем Кошше считала не только опасным, но и возможным, высыпав ей на плечи и голову горсть мелкого мусора. Колкие чешуйки пробрались за шиворот. Пришлось, не останавливаясь, отстегнуть и вытряхнуть этот край рубахи.

Хейдар изучил внимательно и показал бровями, что одобряет такую манеру то ли одеваться, то ли раздеваться. Знаем мы такие взгляды, подумала Кошше, подтянула нагрудный лоскут и быстренько засупонилась обратно.

Через несколько часов неспешного трюхания Хейдар поднял руку, давая команду остановиться, и замер сам, вслушиваясь и всматриваясь. Итогами он остался удовлетворен, чуть склонился в седле к Кошше и негромко сказал:

– Сейчас въедем в тоннель. Там темно и может закружи́ться голова, но в целом безопасно и тропа получше этой. Если никто не поджидает, выскочим сразу и без трудностей. Если кто-то поджидает – это вряд ли, я не слышу ничего, но вдруг, – не лезь, сам разберусь. Если меня свалят – тогда пожалуйста. Но до того не лезь. Поняла?

Кошше пожала плечами, всматриваясь в деревья впереди. Не видела она никакого тоннеля. При этом Кошше даже не могла сказать, что происходящее нравится ей всё меньше – с самого начала меньше было некуда.

А вот и есть куда, подумала Кошше, когда Хейдар, дождавшись все-таки от нее признания, что да, поняла и не полезет, пока Хейдару голову не откусят, тронул жеребца, и буланый, косясь на седока в явной надежде, что тот передумает и повернет, на неуверенных ногах сделал несколько шагов и плавно сгинул между деревьями. Небо, помоги, подумала Кошше, посылая рыжую вперед. Та сделала несколько шагов, крупно вздрогнула, и неба не стало.

Ничего не стало. Только теплая, пахнущая пашней темнота вокруг и двойное цоканье копыт: снизу и почему-то с боков – рыжей, и спереди – буланого.

Рыжую этот спокойный цокот и темнота быстро успокоили, она несла, не задирая головы и даже не пытаясь приглядеться. Кошше поначалу вертела головой, всматривалась, прислушивалась, разводила руками, пробуя уловить или нащупать хоть какую-то подсказку, где и как они едут, но в итоге смирилась и решила взять пример с рыжей – у той голова большая и копыта тяжелые, про поведение в дороге она, наверное, побольше любого человека знает. На всякий случай Кошше шепотом окликнула Хейдара и сама испугалась того, как раскатисто прокатился шепот в разные стороны. Хейдар цыкнул в ответ. Кошше нахмурилась, поёжилась, с трудом даже перед собой признавая свою вину, нахохлилась и потихоньку задремала во тьме и слоях душноватых запахов, где дух разрубленного липового корня вытеснялся смрадом цепей, ржавеющих и истончающихся в гниющие клубки водорослей.

Она так и не поняла, снились ли ей огоньки, растягивающиеся в золотисто-зеленоватых змеек, гроздья белесых грибов выше головы и цепочки неприятно светлых глаз выше грибов, – или она миновала всё это въявь и в натуре с удивительным спокойствием, близким к равнодушию. Слабый горьковатый запах полыни, утекающий в невидимый, но почти ощутимый провал в степь до горизонта, наверное, приснился. Звуки, похоже, были натуральными в основе, но перевранными и раздутыми дрёмой: топот по толстым бревнам, сменившим вдруг плотную глину, раскатывался по тоннелю разноязыкими именами разноплеменных богов, а шипенье ветра и капанье воды в щелях невидимой крепи будто расправили и надули давно задавленную форму, слова, музыку и голос совсем забытой колыбельной, что совсем забытая мать пела Кошше, а она – мальчику, мальчику, мальчику больно, ножом разрезали теплую маленькую руку, я убью всех.

Кошше со всхлипом дернулась и распахнула глаза.

Она по-прежнему покачивалась в седле, рыжая по-прежнему трюхала за пышным черным хвостом, вокруг по-прежнему было темно и тепло, но не так, как раньше. И звук был площе и разносился иначе, и запахи опять были лесными, потому что ехали они по лесу, но уже по сосновому, редкому и все более редеющему, всё, кончился.

Хейдар через плечо смотрел на оставленный позади тоннель. Кошше напряглась, вспомнила, что только что навстречу промчался самокатчик, скорость которого не соответствовала ни местности, ни времени, но решила на это не отвлекаться. Умному человеку нет дела до чужой глупости, в том числе самоубийственной – она заразна. Да и глупому тоже нет – свою девать некуда. Хейдар, видимо, успокоенный похожим соображением, перестал пялиться за спину и странновато коситься на Кошше.

Они выехали на опушку, за которой дорога уходила чуть вниз, резко расширялась и плавно сужалась, упираясь в горизонт, алой неровностью отчеркнутый от темно-синего неба. Хейдар шумно выдохнул, вдохнул и сказал, незаметно, как ему казалось, потирая правый бок: