– Управляющего отпустил мой отец, – пояснила она. – Тут оставалась кухарка, Мерибэт, но я смогла заплатить ей лишь за месяц вперёд, так что, думаю, теперь тут нет и её.
Баттлер молча кивнул. Жозефина, казалось, помрачнела ещё сильнее.
– Это была плохая идея, Рон, – сказала она, чуть поворачивая голову. – Тут нет ничего из того, к чему ты привык. Только голые стены…
Баттлер опустил ладони ей на плечи и нагнулся к самой шее.
– Тут есть ты, – сказал он.
Жозефина ничего не ответила, но Рон видел, как подрагивают её пальцы, вставляя ключ в замок.
– Дай, – сказал Рон и, отобрав у неё кольцо с ключами, открыл сам.
В доме пахло сыростью.
Баттлер вошёл первым и осмотрелся, и только потом дал Жозефине обойти себя.
Арманд смотрела на пустующий холл так равнодушно, будто была здесь в первый раз.
– Довольно мрачно, – заметил Баттлер.
– Это Англия. Здесь редко бывает солнечно.
– Неправда, – Рон усмехнулся и заставил Жозефину посмотреть на себя. – Я видел здесь и солнечные дни.
Жозефина повела плечами и отвела взгляд.
– Я думаю, тебе показалось.
– Но почему?
Жозефина всё-таки подняла глаза и растянула губы в злой и холодной улыбке.
– Потому что здесь никого нет, Рон. Только холодный туман и пауки.
Жозефина потянула его на себя и обняла.
– Жозефина, это временно. Наступит весна.
Жозефина пожала плечами.
– Ты не видишь? Мне всё равно.
– Мне не всё равно.
Жозефина вздохнула.
Какое-то время Баттлер не двигался и не выпускал её из рук. Потом чуть ослабил хватку и попросил:
– Покажи мне дом.
Жозефина кивнула и неторопливо повела его по комнатам. Она показала несколько гостиных, библиотеку, два кабинета и спальни родителей, а затем, когда впереди оставалась всего одна дверь, замедлила ход и попыталась свернуть назад.
– А что там? – спросил Баттлер, перегораживая ей путь.
– Ничего, – мрачно буркнула Жозефина, – пусти.
Баттлер и в самом деле пропустил её – но только чтобы шагнуть мимо и рывком распахнуть дверь.
– Нет… – едва успела сдавленно выкрикнуть Жозефина и дёрнуть его за локоть, но Баттлер поймал её и прижал к себе. Так, удерживая девушку, он шагнул внутрь и остановился, разглядывая узкую постель, небольшой комод в углу и письменный стол у окна.
– Что это? – спросил Рон. – Погреб Золушки?
– Мне хватало, – мрачно ответила Жозефина.
Рон поражённо посмотрел на неё.
– Я серьезно, – повторила Жозефина.
Баттлер огляделся по сторонам ещё раз. Теперь комната уже не казалась ему такой маленькой – пожалуй, для девочки, привыкшей к строгому воспитанию, она и в самом деле была нормальной – около одной трети его кабинета.
Рон снова посмотрел на Жозефину и понял, что ещё больше хочет холить её и дать ей всё.
– А это что? – Баттлер подошёл к письменному столу, над которым один над другим висели три старинных револьвера.
Жозефина побледнела.
– Просто так, – сказала она.
Баттлер взял один из револьверов и крутанул барабан. Затем прицелился в птицу за окном.
– Они же не стреляют, – сказал Баттлер, откладывая оружие. И тут же внимание его переключилось на синюю тетрадь, изукрашенную нарисованными от руки завитушками. Почему-то Рон сразу понял, что это дневник, и что Жозефина ещё не заметила этот предмет.
Баттлер торопливо наклонился над столом, делая вид, что вешает револьвер обратно на гвоздь, а свободной рукой загрёб дневник под пиджак. Едва он сделал это и распрямился, как увидел под тетрадью свою собственную фотографию.
Рон покосился на Жозефину и торопливо отложил в сторону вырезку, чтобы увидеть под ней ещё одну. Затем ещё…
– Не трогай! – Жозефина рванулась вперёд, силясь отобрать у него бумаги, но не успела. Вместо этого Баттлер попросту загрёб её в охапку и притянул к груди.
– А говорила, тут никого нет, – прошептал он, склоняясь к виску Жозефины.
– Нет… – выдохнула Арманд – ещё дёргаясь, но уже приготовившись обмякнуть.
– А мне кажется, всё же есть.
– Это не то…
Баттлер оторвал от себя Жозефину только затем, чтобы накрыть её губы поцелуем. Он осторожно держал хрупкое лицо в своих больших руках, не давая тем не менее возможности вывернуться.
– Ты меня любишь, – прошептал он. Эта мысль настолько поразила его самого, что он не смог скрыть этих чувств.
Жозефина закусила губу и попыталась отвернуться. Но не смогла.
– Жозефина! Теперь бесполезно отрицать.
Жозефина покачала головой. Она всё мотала и мотала ей, пока Баттлер снова крепко не сжал её щёки и не принялся покрывать поцелуями лицо.
– Жозефина… – выдохнул он, целуя опущенные веки. – Пожалуйста, не лги мне…
Жозефина молчала, всё ещё силясь вывернуться, но руки её тоже вцепились в спину Баттлера. Вопреки словам стройное тело девушки вжималось в Рона со всей доступной силой.
Рон с трудом смог расцепить это объятье, чтобы освободить Жозефину от жакета, а потом и от блузки.
– Не здесь… – выдохнула девушка, но Баттлер не слушал, продолжая раздевать её, пока в руках его не оказалась полностью обнажённая хрупкая фигурка.
– Жози… – прошептал он, всё ещё целуя девушку в щёки, нос, губы. – Жози, помоги.
Он попытался сбросить пиджак и от спешки едва не запутался в рукавах. Затем уже при помощи Жозефины стащил с себя рубашку и брюки и, наконец, приник к Жозефине кожей, наслаждаясь теплом.
– Малышка, почему ты не сказала?
Жозефина молчала. Только пыталась спрятать лицо у него на груди.
Баттлер не знал, что ещё можно сказать и попросту подтолкнул её на кровать. Развёл ноги Жозефины чуть в стороны и приник губами к её животу.
Он старательно ласкал её, почти не опускаясь дальше. Только пальцы Рона пробрались ниже, к всё ещё плотно сжатому входу.
Потом он чуть подтолкнул девушку, запрокидывая ноги Жозефины себе за плечи, и принялся ласкать губами, то и дело срывая сладкие стоны – Баттлер отлично знал, что эти несложные касания языка сводят Жозефину с ума.
Жозефина стонала и извивалась, и старалась подставиться ещё сильнее, пока Баттлер не оборвал сладкую пытку поцелуем в самую розовую расщелинку.
Он привстал и со всего маху вошёл в Жозефину. Та тут же задергалась, добиваясь чего-то. В их первые разы Баттлер думал, что Жозефина так сопротивляется, а потом понял – она не сопротивлялась никогда, лишь старалась сильнее податься навстречу, притиснуться вплотную. И сейчас её видимо не устраивало то, что контакт их тел был слишком мал, и Жозефина не чувствовала того тепла, которое они дарили друг другу помимо обычного наслаждения.