Богиня Чортичо. Про черную руку, питонцев, платье в горошек и красивую девочку из прошлого века - читать онлайн книгу. Автор: Стелла Иванова cтр.№ 7

– Давай, мы тебя ждем, – бабушка положила трубку на место и опять всплеснула руками: – Пойди ко мне, заинька, бабушка посмотрит, что у тебя там за «воси» такие.

– Алесанниванна казяла, сто у нас воси у фсех. Их в гуппу пинес Саска-тиган.

– Сашка-цыган?

– Аха, – подтвердила Ритка, прыгая на одной ножке.

– Да, что это за беда такая! Стой, стрекоза! – причитала бабушка, подслеповато разглядывая Риткины волосы.

– Бааа, у меня завтра концерт. Я выступаю во дворце имени Ленина. Пою про: «Я Земляяяяяяяя, я своих провожаю питон… мцев!» – похвалилась я…

Мама примчалась, запыхавшись, пробежала записку глазами, позвонила Алексанниванне. Вначале нахмурилась, потом улыбнулась, потом рассмеялась, сказав: «сабантуй» и «халтура»…

А потом наши с Риткой головы намазали вонючим керосином, прочесали густой расческой с мелкими зубчиками, надели нам на головы платки и велели сидеть так целый час. Задыхаясь от запаха, я наблюдала, как Ритка лепит куличики в песочнице во дворе. Я вспомнила про питомцев и задумалась. «Если Алексанниванна сказала, что питомцы – это животные, о которых заботятся люди, то почему «Я – Земля» провожает их «до самого Солнца» и называет «сыновьями и дочерьми».

– Ба, а что такое питомцы? – спросила я у стиравшей наши одежки в тазу бабушки.

– Питомцы? А где ты слышала?

– Ну, я пою: «Я – Земля! Я своих провожаю питоМММцев! Сыновей, дочерей!»

– Ааа, ну, в этой песне речь идет о детях Земли.

– А животные?

– Какие животные?

– Алексанниванна сказала, что питомцы – это животные, о которых заботятся люди.

– Так тоже правильно, – согласилась бабушка, отряхивая мыльную пену с рук. – Подлей-ка мне кипяточка.

– Чешется, – заныла я и начала шкрябать голову через платок.

– Потерпи чуток, совсем немножко осталось. Нина, – крикнула бабушка маме, – ты постели у них поснимала?

– Я уже их поменяла, постелила все чистое. А эти сложила – надо отдать в прачку или выварить? – сомневалась мама.

– В прачку – там и выварят, и на больших машинах прогладят – продезинфицируют, – уверенно кивнула бабушка.

– Во, Алексанниванна сказала, что Риткину группу завтра про-ди-фи-рин-цируют тоже! Маааа, давай снимаааать, – заныла я. Керосин «кусал» голову. Под платком было жарко и оооочень воняло.

– Я сейчас выкупаю Риту, а потом тебя, – сказала мама, вынося большую сумку с грязным постельным бельем в коридор…

Одуревшая от впечатлений и запаха керосина, уставшая от горячего, «как только можешь терпеть!» душа, я легла в чистую постель. Закрыла глаза и подумала: «Если сыновья и дочерья – питомцы, и животные тоже питомцы, то я тогда тоже, выходит, питомка?»

Додумать эту мысль я уже не смогла.

На стуле висели белые гольфы, а скрученные в тугие ролики гофрированные белые ленты лежали на столе. Всю ночь мне снились воши и питонцы… А завтра я спою лучше, чем Валька Сазонова!

Питоммммцы!

Леденцы на палочке

Сегодня случайно узнала, что 20 июля неофициально, но все же отмечается День леденца на палочке. И…

Вы помните леденцы на палочках?

Ооо!!! Это было вожделенное лакомство. В моем детстве такие леденцы в магазинах уже не продавались. То есть теоретически они должны были бы там продаваться, но не продавались, так же, как и большинство товаров народного потребления.

Ох, каким бы товаром народного потребления могли бы стать леденцы на палочке. Таким же, пожалуй, популярным, как и подушечки по 13 копеек за сто граммов. Помните? Я отлично помню. И то, как эти подушечки сахарной посыпкой царапали нёбо и как из серединки карамельки вытекало варенье или повидло, которые непременно должны были быть кисленькими. Самым шиком было постараться не перекусить подушечку, потому что начинка не вытечет, а смешается с обломками карамели, а это уже не то. Как сказали бы сейчас – не комильфо.

Так вот, если подушечки я еще некоторое время (в младших классах) могла покупать сама в гастрономе, то леденцы на палочках – все эти ярко-красные петушки и звездочки – продавала возле магазина странного вида тетка – тогда еще не было слова бомжиха. Держала она леденцы, зажав в кулаке палочки, как букет цветов. Зимой и летом тетка была в одной и той же телогрейке, только зимой на голову она повязывала латаный серый платок, а летом и весной платка не было и ее буйные, некогда рыжие, а нынче пегие свалявшиеся волосы уныло висели над ушами. Тетка, подмигивая вечно офингаленным глазом, зазывала покупателей полубеззубым ртом, из которого вырывался неожиданно басовитый голос:

– Пееееетушки! Налетай-покупай! Сладкие-нарядные! Пеееетушки!

– Пососешь Петушка – жизнь приятна и легка! – импровизировала тетка.

Я не понимала, почему хихикали местные алкаши, вечно трущиеся возле этой бомжихи, и почему заливались румянцем молодые мамаши с ребятней, клянчившей «куууупииии петушка!».

Мне мама не позволяла покупать эти леденцы на палочках у тетки. «Потому что там неизвестно что намешано, и неизвестно в каких условиях, и где готовилась эта зараза!» – исключительно понятное объяснение для советского ребенка.

…Зато теперь можно вволю накупить любых леденцов на палочке, да вот что-то не хочется… Небесная ласточка

А спросите меня, спросите, занималась ли я в детстве гимнастикой. А танцами? А музыкой? А училась ли я в художественной школе? Спросите меня!

А я вам отвечу. Что я могла бы долго рассказывать о музыке и уроках живописи, лепки и прочих сольфеджиях. Но сейчас не об этом.

Я как-то задумалась, почему же я такая неуклюжая. В детстве я занималась гимнастикой. Ну, не Алина Кабаева, и пою я лучше – свидетели есть, но вполне себе, даже очень успешно занималась. И с ленточкой могла, и с мячом, и с булавами (правда, врать не буду – пару раз я их подкинула, но не поймала. Они свалились на голову, как вы и ожидали). Особенно мне нравилось заниматься с ленточкой.

И мне купили черную, красную и желтую ленты. А купальник для выступления сшила мамина подружка, у которой дочка тоже занималась гимнастичкой, была на год меня старше и в тыщу раз лучше. Ну, а на каждодневные тренировки был у меня черный спортивный трикотажный купальник из Детского Мира. И я стеснялась надевать его на голое тело, поэтому надевала его на трусы. А трусы были советские. Белые, трикотажные, «до подмышек». И они торчали из-под купальника. Я ужасно этого стеснялась и половину тренировки заправляла эти злополучные белые трусы под резинки черного купальника.