Его невинная крошка - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Богатенко cтр.№ 30

МАРА

Всё шло по плану, но она не ожидала, что Руслан так легко согласится поехать с ней. Поехать туда, где они были счастливы, пусть и недолго, а расплата за украденное счастье была слишком жестокой. Он всё ещё не доверял ей, и она должна приложить максимум усилий, чтобы убедить его в своей правоте. Его и Алису.

— Здесь всё как раньше, смотри, даже торшер этот… — с улыбкой сказала Мара, тронув надтреснутый абажур из яркого лилового стекла. — помнишь, как мы его сломали?

Соколов невнятно хмыкнул, осмотрелся, и повернулся к ней.

— У меня мало времени. Чё ты хотела, зачем привела меня сюда?

Женщина подавила вспышку злости, натянутая улыбка была похожа на гримасу на лице куклы. Подала ладошку, но, не дождавшись встречного действия, сама сжала его пальцы и увлекла в гостиную. Раздвинула широкие портьеры, впуская в комнату тусклый дневной свет, толкнула гостя на огромный диван, где неряшливо валялись её вещи, и достала с книжной полки старый фотоальбом.

Бархатный переплет был в пыли, и Руслан брезгливо вытер руки обо что-то из одежды, комком громоздившейся рядом.

— Посмотри, там есть пара снимков Алисы, когда она только родилась. Я же тогда еще не думала, что отец заставит меня написать отказную.

— Ты так уверена, что родила от меня? — хмуро бросил он, открыв альбом и без всякого интереса глядя на фотографии из семейного архива Белозёровых. — моего брата уже сбросила со счетов? Я знаю, что ты спала с Яриком до его гибели, отпираться нет смысла.

— Это было только раз, он… — Мара резко выудила из бара бутылку мартини, плеснула в два стакана, и, оглянувшись, убедилась, что Руслан не наблюдает за ней. — он приехал, когда я была дома одна, и…

— Хочешь сказать, что он тебя изнасиловал? — недоверчиво поторопил мужчина, мимолетно глянув на неё и вновь уткнувшись в снимки.

— Нет, но… — сердце её бешено запрыгало, рука задрожала, и Мара глубоко вдохнула, осторожно всыпав снотворное в его бокал. — я не хотела этого, ясно?! Ярик, он… Ты же знаешь, каким он был — настойчивым и грубым! Он никогда не отступал от цели, а тогда его целью была я. — она обернулась, протянула ему спиртное. — выпьем? Горло пересохло, а рассказ будет долгим.

Взбултыхнув ароматно пахнувший напиток, Руслан опорожнил бокал, и вальяжно устроился на диване, закинув руку за спинку.

— Давай уже, просвети меня, чёрт возьми, как так получилось, что я не знал о рождении собственной дочери?

— А теперь представь на секунду шестнадцатилетнюю меня, до смерти боявшуюся своего отца, и вдруг узнавшую, что я жду ребенка, а ты куда-то исчез… — начала Мара, терпеливо ожидая, когда подействует препарат и Соколова вырубит…

АЛИСА

— Да не бойся, пей! Не надо нюхать водку, задержи дыхание и залпом в рот. Вот так. — поучительный тон давней подружки Настьки вызывают у меня усмешку, и я смотрю, как она опрокидывает стопарик, не хуже заправского алконавта.

Повертев в руках свой пластиковый стаканчик, выливаю паленку на крышу. Шифер темнеет, впитывая ручеек, и Настюха возмущенно шипит:

— Ты чё, Леонова, с дуба рухнула! Между прочим, я все свои карманные деньги на неё бухнула!

— Не увлекайся этим дерьмом. — советую, устремив глаза вдаль. — жизнь алкоголика коротка, Насть. Так и сдохнешь под забором, ни чёрта не узнав, зачем, ради чего жила.

— Сама-то знаешь? Мы никому не нужны, Лиска. Родители бросили, чё я хорошего видела в этой жизни? А ты чё видела?

На этот чисто символичный вопрос мне нечего ответить, да Настюха и не ждёт пространных философских простыней — пояснений. Немного молчим, погруженные в собственные невесёлые мысли.

Накрапывает мелкий холодный дождь, город унылый, прячется под пеленой тумана. Вот бы мне так, набросить защитный купол и отбросить боль, которая выедает нутро. Мимолетно гляжу на дисплей смартфона — без семи два, мне пора, Мара будет ждать меня к двум часам, собрались в больницу, знакомиться с дедом.

— Слушай, в субботу тусня намечается на нашем месте, — я киваю, вспомнив про подвал, где репетируют пацаны с соседнего района, и где мы часто коротали ночи, самовольно сбегая из детдома, когда дежурили только Галюня и старая Лидия Михайловна, социальный педагог. — хошь с нами? Тебя там спрашивали, кстати.

— Кто? — безразлично спрашиваю, — Борька, наверное?

— Ага, Борька. — Настя хватает за руку, заставляет повернуть к ней голову, и на меня зыркают узкие, близко посаженные серые глаза, такие же бесцветные, как и волосы подружки. — не пойму, чего ты ломаешься, Лиска? Он в тебя влюблен, у него мамаша — владелица магазина, упакованный кавалер! На хрен тебе сдался твой Соколов? Он старый же!

— Ему всего тридцать четыре. — тема болезненная, обсуждать её не хочу, но настырная Настюха не отстаёт.

— А тебе — восемнадцать! Он тебе в папашу годится. Чё, уже трахалась с ним? А? — пихает в бок, и я стискиваю зубы. — понравилось хоть? Небось, в постели он зверь?

— Я пойду. — встаю, задев ополовиненную бутылку, и Настька поспешно берет её, прячет под куртку.

— В субботу ждать тебя? — догоняет, и мы осторожно спускаемся по шаткой пожарной лестнице.

— Нет, я не приду. Борьке привет передавай. — отряхиваю джинсы, и накидываю на голову капюшон толстовки.

— Ну и дурища. — обижается Настя, демонстративно отворачивается, сопит, как ребенок, у которого отобрали леденец. — несладко тебе живется с твоим Соколовым, я чё, слепая? Алис, если передумаешь, приходи. Мы все рады тебя видеть, сама же знаешь!

— Знаю. Не дуйся, мелкая, я никогда вас не забуду. Меня Мара ждет, я обещала, что приду. Еще увидимся, Настёна.

В груди противно давит, и я, натянув улыбку, больше смахивающую на оскал Джокера, обнимаю толстушку Настьку, мою закомплексованную, маленькую подружку, с которой столько всего пережили в интернате. Чмокаю в курносый нос, и, махнув на прощанье, убегаю.

Руслан не звонит, у меня на сердце скребут надоедливые когтистые зверьки, и от тоски так паршиво. Даже Насте не смогла признаться в своем проклятом грехе. Она бы всё равно не поняла, да мне и самой сложно разобраться в том, как можно испытывать безумное влечение к отцу, пусть даже узнаешь об этом случайно. У меня отняли единственное, что я имела в своей сиротской жизни — любимого, и я должна как-то научиться с этим мириться. Зачем бы Маре врать? Какая ей с этого выгода?

Говорят, потеряв одно, мы обретаем нечто большее. Вот только я не хотела такой «милости» — лишившись желанного мужчины, обрести мать и родного деда.

* * *

Долго звоню в дверь, может, Мары нет дома? Прислушиваюсь, вроде в квартире тихо играет музыка. Или это в соседней? Снова топлю кнопку, уже решив уходить, и тут доносятся торопливые шаги, на пороге возникает взволнованная Мара. Смущенно запахивает пеньюар, и, поколебавшись, улыбается мне.