Мегамир - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 47

— Помню, — буркнул Ногтев. — Поразводилось всякого в квартирах! Тараканы, муравьи...

Кирилл стерпел оскорбительное для благородных муравьев место рядом с тараканами, отрядом примитивных насекомых, продолжал горячо:

— В частных домах, где топят углем или дровами, тараканы не живут. Заметили? Не выдерживают перепадов температуры. И мухи зимой не живут. Зато в домах с центральным отоплением мы сами дали насекомым их любимый климат. Естественно, муравьи перебрались первыми, они самые смышленые. Бороться бесполезно. Не только домохозяйки, санитарные службы всего мира признали собственное бессилие! Человек с легкостью перебил мамонтов, пещерных львов, саблезубых тигров, гигантских страусов и вот не смог, как ни пытается, уничтожить хотя бы один вид насекомых! А нам досаждает не один вид, верно?

Он говорил, все время ощущая жалость к человеку, живущему под прессом страшной, калечащей гравитации, обремененному весом, рудиментарными органами, дисфункцией огромного организма, части которого ускользают порой из-под контроля далекого от них мозга, а это влечет, увы: тяжелые болезни...

Ногтев выслушал его горячую речь, поинтересовался осторожно:

— Насекомые за короткий срок меняют поведение? Тогда это разум?

Кирилл дернулся, словно его кольнули:

— Аверьян Аверьянович! Я вас уважаю, хоть вы и военный, только не говорите о разуме. Все равно, что всерьез спорить об экстрасенсах, хиллерах, деревьях-людоедах. Насекомым не обязательно менять поведение. Мы сами им даем в комнатах постоянную температуру, еду, влажность. Даже защиту от хищников! Сколько в вашей новой квартире сменилось поколений обыкновенной мухи? В новых условиях у насекомых действительно может меняться поведение, видоизменяются органы, появляются новые приспособления в организме... Я собираюсь поработать с муравьями направленно. При удаче они могут стать более ценными помощниками, чем собаки, коровы, лошади...

Он подумал, что окруженный компьютерами высшего класса Ногтев уже забыл, как выглядит лошадь, добавил поспешно:

— Более ценными, чем роботы. Даже склепанные на орденоносных заводах.

Ногтев медленно кивнул. Кирилл буквально ощутил тяжесть непомерно огромной головы, увидел, как на долгие доли секунды была почти пережата наклоном гортань, как покраснели от прилива крови белки.

Ногтев выглядел, как утес на Волге. Плечи держал вширь, а спину прямо, но непомерная гравитация стягивала плоть по костям книзу, собирая складками под глазами мешки, рыхлые складки на подбородке, жировые валики на животе и боках. Тазобедренные кости под непомерным весом раздвигаются, едва не разрывая суставы, трещат от натуги.

Трагедия человека в том, подумал Кирилл с внезапным холодком по спине, что он даже не понимает: достигнут предельный вес. Увеличение массы тела оборачивается катастрофой из-за лавины болезней, которые и так прежде времени сводят человечество в могилу. То человечество. Старое. Которое все продолжает и продолжает акселерировать.

— Я доложу руководству, — пророкотал с экрана Ногтев. — Кравченко не дам, программа напряженная. Мазохин приносит реальную прибыль, а твои обученные муравьи вроде лысенковского переворота в земледелии... От ковбоев проку мало, бери обоих. Фетисова хоть и не может передвигаться, но будет ценным советником... За Дмитрием остается прежняя обязанность снабжать персонал продовольствием, а в остальном он в твоем полном распоряжении.

Когда он широко улыбнулся, Кириллу показалось, что улыбнулся Карадаг:

— С перебазировкой не тяни. Наверху могут не утвердить, но если все сделаешь быстро... Пришли Мазохина, я отдам распоряжение лично.

Станция гудела, словно по куполу ударил Тунгусский метеорит. Сотрудники, впервые среди бела дня оставив работу, бегали друг к другу узнавать новости, теребили Мазохина. Сам Мазохин трижды пытался прорваться в верха, минуя Ногтева, но тот всегда был готов, поставил забор, а с высоты напоминал о дисциплине, субординации, при которой полковник всегда умнее майора...

Позже Кирилл узнал, что Мазохин все же выскальзывал наверх, минуя Ногтева, но тот был старый волк в бюрократических играх: один руководящий товарищ был в отъезде, другой возглавлял зарубежную делегацию, третий лег на операцию...

За неделю Кирилл с Дмитрием излазили жилище компонотусов сверху донизу, все данные заложили в компьютеры, проверили картографию верхних этажей. В жаркие месяцы лета этажи стояли пустые, но и чужаки туда не забредали — отпугивал слабый, но четко различимый запах грозных ксерксов.

Половину дня обрабатывали комбинезоны феромонами ксерксов, еще полдня объясняли, что зачем и что почем, а на восьмой день операции «Ксеркс» двери станции широко распахнулись. Кирилл еще раньше с помощью Ногтева сумел настоять, чтобы сверху в самом буквальном смысле не помогали, лифтов не подавали, а вели себя так, как и подобает богам: не вмешивались. Когда вышел караван, сотрудников не было видно под горными хребтами навьюченной на них аппаратуры.

С двух десятков шагов Кирилл в последний раз оглянулся на здание станции. Ярко-красный купол из толстой стали, крупные оранжевые пятна, как на панцире божьей коровки. Когда-то в минуту откровенности Ногтев рассказывал, с какими муками начальство приняло эту вызывающую окраску вместо милой сердцу военно-маскировочной! А дебаты из-за расцветки комбинезонов? Как один герой вторжения в Афганистан хотел нарядить ученых-растяп в десантные комбинезоны и дать в руки автоматы, как умело ссылался на славные традиции армии, вспоминал чудо-богатырей Суворова, ругал стиляг и панков, потрясал иконостасом орденов и медалей!

Не прошло. Белое было настолько белым, что в лучшем случае сошло бы за серое, но уж никак не за черное. Боевым генералам доказали на пальцах, что маскировочная форма погубит всех со скоростью блицкрига...

Так что не вешай голову, Кирилл Журавлев. Не один ты бьешься против несусветной дури, которая не только почему-то существует, но руководит, командует, отдает ЦУ.

Эти два часа перехода были худшими часами жизни Кирилла. Пока добирались, они с Дмитрием бегали взад вперед, охраняя, проверяя, подгоняя, бдя, стреляя по каждой тени, отпихивая подозрительные листики или камешки.

Зато когда вошли на территорию ксерксов, настали худшие дни сотрудников. Все знали, как погиб Измашкин, а тут навстречу кидаются закованные в броню драконы, хлещут гибкими антеннами, словно щупальца уэллсовских марсиан. В фасеточных глазах, в каждом амматидии отражался крохотный человечек с перекошенным от ужаса лицом.

Кирилл и Дмитрий падали с ног, охрипли, убеждая в терпимости муравьев к своим. Кирилл хватал страшных ксерксов за сяжки, вскакивал верхом, дергал за лапы, демонстрируя безнаказанность, а Дмитрий раздулся как майский жук, десятки раз исполняя перед обомлевшими технарями коронный номер, как, дескать, кормиться сладким медом на халяву.