Степные рубежи России - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Ходарковский cтр.№ 78

Вполне естественно, что «дикие звери» и их общества не считались достойными изучения и описания. До середины XVIII века российское правительство не проявляло особого интереса к нравам, обычаям, языкам и законам разнообразных соседних народов. Даже в 1784 году доклад П. С. Потемкина, генерал-губернатора Кавказа, заканчивался на следующей ноте: «А понеже из тех народов под названием чеченцев и кумык, никто не составляет настоящей нации, но каждое селение имеет своего владельца, свое управление с некоторою малою отличностию, то находя во множестве оных подробности маловажные, но общее основание нравов и одинаковой род жизни, то, описывая кабардинской народ, и подаю понятие и обо всех живущих в горах и у подошвы Кавказских гор» ^[520].

Вне всякого сомнения, московские купцы, чиновники и колонисты, встречавшие нехристиан в пограничных землях, обращали внимание на их отличия – разные прически, одежду, запахи, еду, брачные обычаи, образ жизни, язык, расовую принадлежность ^[521]. Однако правительство относилось ко всему этому с удивительным безразличием, считая, что все можно изменить, обратив местных жителей в христианство. Это отсутствие любопытства с лихвой возмещалось интересом властей к политической, экономической и религиозной классификации новых подданных России. По мере того как численность и значимость нехристиан в Российской империи возрастали, все более важным становилось описать их и создать их классификацию. Первую попытку всесторонней классификации подданных России предпринял ближе к концу XVIII века русский писатель и историк князь Михаил Щербатов. В своем трактате, вышедшем в 1776 году, князь Щербатов предложил разделить народы империи на шесть категорий в соответствии с их образом жизни, налогообложением, воинской повинностью и религиозной принадлежностью:

1. Русские и нехристиане, которые платят подушную подать и поставляют рекрутов.

2. Русские и нехристиане, которые платят налоги, но не поставляют рекрутов.

3. Христиане, не являющиеся православными русскими.

4. Все виды казаков и других военных поселенцев.

5. Башкиры и другие дикие народы, практикующие ислам.

6. Калмыки и другие кочевые идолопоклонники ^[522].

Будучи не способен провести четкое различие между религиозной, этнической и социальной идентичностями, Щербатов выдвинул целый ворох перекрывавших друг друга категорий, что было типично во времена, предшествовавшие эпохе Просвещения. Но его классификация отличалась от предыдущих, учитывавших лишь факторы налогообложения, воинской повинности и религии: он добавил такие дополнительные критерии, как образ жизни (кочевой) и цивилизованность либо ее отсутствие (дикость). Подход Щербатова заложил основу эпохальной классификации нехристианских подданных Российской империи, составленной Михаилом Сперанским в 1820‐е годы.

К концу XVIII – началу XIX века многообразная российская держава включала в себя христиан – православных, католиков и протестантов, а также евреев на западе и мусульман, буддистов и язычников на юге и востоке. За триста лет, миновавших с начала московской экспансии, восприятие покоренных народов претерпело ряд трансформаций. Сначала им была придана внешняя идентичность (иноземцы). Вскоре после этого их начали считать подданными России и называть собственными этническими названиями.

Лишь к середине XVIII века в официальном русском языке появились коллективные термины, описывающие нехристианских подданных России. Нехристиан теперь систематически называли «иноверцами» (определяя их по религиозному признаку), а к началу XIX века – «инородцами» (людьми иного происхождения, а впоследствии – расовой принадлежности). Эти два термина смешивали происхождение и веру, безошибочно указывая, что нехристиане отличаются от русских как своей религией, так и своим происхождением. Кроме того, религия определяла границы использования термина «нация», который к концу XVIII века, как правило, обозначал жившие в пределах Российской империи христианские народы (то есть грузин и армян), в то время как нехристиан называли «народ» или «люди» ^[523].

Новая терминология в отношении нехристиан недвусмысленно отражала изменение в самовосприятии Российского государства и его постепенное превращение в нацию и империю, которая, невзирая на разнообразие ее населения, считалась христианской. По иронии судьбы именно теперь, когда нехристиане были более глубоко интегрированы в Российскую империю, их чужеродность подчеркивалась более жесткой терминологией. Тем не менее у нехристианских подданных империи была возможность выйти из этой категории и преодолеть свою чужеродность – перейти в христианство.

В основе российской политики XVIII века лежало сильнейшее чувство имперской миссии – принести туземным народам цивилизацию и христианство, в глазах русских чиновников неотделимые друг от друга. Интересно, что эту миссию надлежало осуществлять без миссионеров в традиционном смысле этого слова, то есть без групп священников, подготовленных для миссионерской деятельности и живущих в особом помещении миссии посреди иноверцев. Вместо этого ожидалось, что местные жители окажутся в русских городах и деревнях, где пройдут крещение и поселятся среди русских.