Терапевт - читать онлайн книгу. Автор: Хелене Флод cтр.№ 58

Мы получили совершенно стандартный ответ, что невозможно предотвратить все несчастные случаи, что случившееся вполне объяснимо. И в то же время ответ был неудовлетворительным. Если она была уже так плоха, что могла сделать что-то в этом духе, то почему никто не забил тревогу?

Другое дело, если папа этого хотел. Это многое объясняет.

И вот еще какая вещь. Когда я ночью описалась и видела, как папа вернулся домой поздно и надел обручальное кольцо, мама была еще жива. Я в этом совершенно уверена. Зачем папа снимал обручальное кольцо? Какая могла быть другая причина, кроме того, что он встречался с другой? Но ведь папа осуждает неверность. Изменять — по определению ставить свои потребности выше потребностей семьи. А семья — это стая. Важнейшая ячейка общества. Колыбель человека и человечества. Индивид должен поступать во благо стаи. Рисковать извечной семьей ради временного удовлетворения своих потребностей — показательный пример эгоизма. Супружеская измена — преступление против семьи, и тот, кто совершает подобное, должен быть строго наказан. Папа сам нам это втолковывал, открытым текстом. Не раз. Анника вспомнила это, когда я выспрашивала ее за ужином из забегаловки.

Но если он уже не считал маму личностью… Вот о чем я подумала, вот о чем я, собственно, спрашивала Аннику. Не думал ли он, что раз она больна, то больше не член семьи или общества, а обуза, от которой надо отделаться? Больная саванновая собака. В таком случае отношения с другой женщиной не считаются изменой маме. Следуя собственной логике, папа остается столь же морально неуязвимым, как и прежде.

Или это слишком натянуто? Не знаю уже, могу ли я доверять собственным умозаключениям. Как я устала! От цветов на обоях у меня рябит в глазах. Я зажмуриваюсь. Только на минутку, только дам отдохнуть глазам…

* * *

Мы с Сигурдом после Рождества отправились на Тенерифе. На неделю, в последних числах декабря — начале января; денег одолжила Маргрете. Немного вульгарно, говорили мы до поездки. Чартер на Канарские острова… Не вполне в нашем вкусе.

Из аэропорта в отель нас вместе с семейством из Северной Норвегии и двумя подругами пенсионного возраста из Лётена доставил микроавтобус. Отельчик оказался старым, довольно милым, но заметно было, что годов с семидесятых ремонт там делали с единственной целью подлатать фасад. Пол в нашем номере закрывал палас. Никакие воздухоочистители мира не смогли бы закамуфлировать засевший в этом паласе табачный дух. Зато у нас был балкон и вид на море.

В отеле действовала система «всё включено», и поскольку у нас ни на что другое денег не было, понятно, что ели мы всегда там. Все крутилось вокруг бассейна, теннисного корта, небольшого песчаного пляжа и гостиничного спортзала. Отделение спа, разрекламированное на интернет-сайте, представляло собой сауну и джакузи. В ближайшем торговом центре, которым они козыряли, была лавочка с дешевой бижутерией, китайский ресторан, зал для игры в бинго и скандинавский паб, вот и всё. Увидев все это в первый день, мы испытующе переглянулись и неловко засмеялись, пытаясь не показать друг другу, что сразу уяснили: надежды на отпуск рассыпаются в прах прямо на глазах.

Но оказалось ровно наоборот. Вопреки всем ожиданиям, мы замечательно провели время. По утрам просыпались поздно и долго валялись в постели обнявшись. Потом спускались завтракать: устраивались на веранде и объедались разными вкусностями со шведского стола. Каждый божий день играли в теннис, оба одинаково неумело, но хохотали за игрой до слез. Однажды мы взяли в аренду автомобиль и отправились осматривать остров; в другой раз взяли напрокат в гостинице велики и поехали кататься вдоль берега. Сходили даже в забытый богом торговый центр: пообедали в китайском ресторанчике клецками и курицей в кисло-сладком соусе, сыграли в бинго. Много времени мы проводили возле бассейна; читали книги, а те отрывки, которые, как нам казалось, могут заинтересовать другого, зачитывали вслух. Мы плавали, выныривали рядом друг с другом и обнимались под водой. Сигурд контрабандой проносил на отделение спа бутылочное пиво из бара. Мы забирались в джакузи и, понемногу накачиваясь пивом, любовались закатом; все нам казалось смешным. За ужином мы вели неспешные беседы о серьезных вещах, и я была уверена, что все в ресторане нам завидуют; мы были там самой влюбленной парой. После ужина покупали в баре напитки и усаживались возле бассейна или играли в карты на балконе нашего номера, потягивая белое вино. Во всем этом не было ни непревзойденной элегантности, ни особой роскоши; вообще со вкусом там было не очень. Но нужно нам было именно это. Палас на полу и прочие прибамбасы.

* * *

Мне снится, будто мы с Сигурдом на Тенерифе, но во сне все совсем иначе. Гостиница другая, белая и светлая, с гладкими полами без паласов. Я там с Сигурдом, но Сигурд мертвый. Мертвый не так, как в действительности: он ходит рядом со мной, участвует во всем, — но он такой светлый, почти прозрачный, и ничего не говорит. Я решаю, что мы все равно проведем отпуск здесь. Решаю вести себя так, чтобы никто не заметил этой странности. Я говорю за него, за нас обоих. Ведь он же сидит рядом со мной, ну и что, что неживой? Я делаю за него заказы в ресторане; для него бифштекс, пожалуйста, говорю я, и бокал красного вина, а официанты озабоченно смотрят на нас, но ничего не говорят, а я ежусь под их взглядами. Мне неудобно, скорее оттого, что они на нас смотрят, а не оттого, что Сигурд мертв. Стараюсь улыбаться пошире, чтобы не было заметно, что мне не по себе. Поглаживаю Сигурда по холодной руке. Она какая-то ненастоящая, ее почти не чувствуешь, прикасаясь к ней. Он молчит. Вид у него несчастный. Мне не удается поймать его взгляд. Не удается наладить контакт, но я все равно притворяюсь, будто всё в порядке, смеюсь и улыбаюсь и в разговоре подаю реплики за нас обоих, чтобы никто в отеле не догадался, как все плохо.

Просыпаюсь я внезапно и поэтому помню свой сон, такой короткий и странный; помню только это. Мы в отпуске. Сигурд мертвый. Я притворяюсь, будто не вижу этого.

* * *

Что-то гудит. Гудение пробивается ко мне сквозь сон. Сначала я думаю, что не надо обращать на него внимания, тогда оно прекратится; но стоило подумать об этом, и оно слышится сильнее. Всё, поздно. Я понимаю, что гудит мой телефон. Просыпаюсь, моргаю, озираюсь.

Я лежу в своей детской. Я не сразу это понимаю. Темнеет. Солнце уже зашло, кажется. Бледная тень от окна на стене вытянулась, вокруг меня полутьма. Я нащупываю в постели гудящий и вибрирующий телефон.

— Алло?

— Вечер добрый, это Арилль, — слышу я, — из охранного предприятия.

— А, добрый вечер.

— Мы скоро заканчиваем. Задержались подольше, чем думали вначале. Пришлось слесаря ждать, и вообще… Но теперь все готово. Мы собираем инструмент, хотели бы уехать. А вы где? Далеко? Нужно же показать вам, как работает система.

— Да, конечно, — говорю я, глядя на часы: скоро шесть. — Я в Сместаде — если честно, я заснула; ночью-то не удалось выспаться… но не важно. Я прямо сейчас поеду домой, буду минут через двадцать. Максимум через полчаса.