У каждого пациента своя история - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Сандерс cтр.№ 54

Центр по контролю над заболеваемостью (СDС) установил критерии для интерпретации результатов теста вестерн-блот. В соответствии с ними, болезнь Лайма следует подозревать у тех, в чьей крови обнаружены антитела к пяти из десяти протеинов, обычно выявляемых в ходе теста. Если у пациента положительный результат ИФА и положительный результат минимум по пяти из десяти пунктов вестерн-блот, он, скорее всего, страдает болезнью Лайма.

Сводись все к этому, было бы еще не так плохо. Анализ на болезнь Лайма, пускай непрямой и состоящий из двух этапов, все-таки давал бы ответ настолько точный, насколько вообще возможно в медицине. К сожалению, ситуация гораздо сложнее.

Во-первых, организму требуется несколько недель, чтобы выработать достаточное количество антител к бактерии, которые сможет выявить анализ. В первые дни болезни, даже если у пациента уже есть сыпь или другие ранние симптомы, ни один из тестов не будет положительным. В то же время, если начать лечение сразу, бактерия погибнет настолько быстро, что антитела вообще не успеют образоваться. Это означает, что нет никакого способа убедиться, по прошествии времени, что у человека не было болезни Лайма в какой-то момент в прошлом. Однако еще бо2льшую сложность при диагностике болезни Лайма представляет тот факт, что когда организм вырабатывает антитела, они остаются в нем на много месяцев или лет в качестве защиты от будущих заражений. Это означает, что тесты на болезнь Лайма будут оставаться положительными еще долгое время после того, как бактерия, изначально спровоцировавшая симптомы, погибнет. Их результаты будут показывать, что бактерия у пациента все еще есть, даже если ее нет, потому что анализ выявляет не бактерию – он выявляет антитела.

Кэрол Энн, конечно, понятия не имела обо всех этих тонкостях, когда консультировалась с доктором Дэвидсоном. Выходя из его кабинета после своего первого визита, она знала только, что он отправит образец ее крови на подтверждающий анализ, и это казалось ей вполне разумным с медицинской точки зрения. Результаты пришли две недели спустя – и они были отрицательными. Это озадачило Кэрол Энн, но доктор Дэвидсон, похоже, нисколько не был смущен. Он сказал, что данный анализ недостаточно надежен для точной постановки диагноза. Надо отправить еще кровь и начинать принимать антибиотики, несмотря на отрицательные результаты.

Несколько недель спустя Дэвидсон сообщил Кэрол Энн, что результаты второго теста положительные. Однако он не сказал, что не следовал руководству по интерпретации результатов, распространяемому Центром по контролю над заболеваемостью. В отличие от стандартного «пять из десяти», что свидетельствует, по данным Центра, о болезни Лайма, ее анализ был положительным лишь по трем пунктам, что Дэвидсон счел достаточным основанием для диагноза.

Как и другие «специалисты по Лайму», доктор Дэвидсон оправдывает свои более широкие критерии относительно результатов тестирования стремлением не пропустить возможные случаи заболевания. Однако это неубедительный аргумент – как утверждение, что у всех пациентов с красным горлом, насморком и лихорадкой птичий грипп. Да, птичьего гриппа с таким набором критериев врач действительно не упустит, но в большинстве случаев его диагноз будет неверным. У подавляющей массы пациентов окажутся гораздо более распространенные заболевания – простуда, может быть бронхит или обычный грипп.

Ничего этого не знала Кэрол Энн, которую отчасти утешило вроде бы окончательное подтверждение ее диагноза. В любом случае, ей стало немного лучше после нового курса антибиотиков. Суставы уже не так болели, и она начала лучше спать. Но лекарство плохо сказалось на ее желудке. Она похудела, потому что испытывала приступы тошноты – особенно после приема препарата. Дэвидсон считал, что надо продолжать лечение, особенно в свете «положительных» результатов теста, и советовал ей проявить стойкость. Надежда на полное выздоровление и возвращение к прежнему образу жизни заставляла Кэрол Энн продолжать прием лекарства, несмотря на побочные эффекты.

Примерно в то же время, когда врач сообщил Кэрол Энн, что ей придется и дальше принимать антибиотики, 44-летний Уилл Хаммер катил по скользким осенним дорогам к своему «специалисту по болезни Лайма». Этот диагноз ему поставили больше десяти лет назад, но когда мы впервые с ним говорили, он сообщил, что страдал от ее симптомов больше половины своей жизни. Высокий мужчина с коротко стриженными рыжими волосами и спокойным голосом, он с гордостью сказал мне, что за пять лет не пропустил на работе ни одного дня из-за своей «хронической болезни Лайма». Этот успех он приписывал доктору Андреа Гэйто, ревматологу и лидеру движения «специалистов по Лайму», которая держала его на антибиотиках уже почти тринадцать лет.

Хаммер сказал, что впервые симптомы болезни возникли у него в старших классах, после похода. Не было ни лихорадки, ни мышечных болей, не болела голова, как при болезни Лайма, но он чувствовал постоянную усталость и упадок сил. «Временами мне становилось плохо, и я не понимал, почему, – рассказывал он мне, – но ничего серьезного не происходило». Когда ему перевалило за 20, симптомы стали усиливаться. Начались периоды бессонницы, боли во всем теле и сильная усталость. Он ходил от одного врача к другому. Никто не мог сказать, чем он болеет, не говоря уже о лечении.

Наконец он услышал о болезни Лайма и задумался, не она ли кроется за его симптомами. В прошлом он сдавал на нее анализ, и результат оказался отрицательным, но сейчас выяснилось, что анализ не особо надежен. Так он оказался в приемной Гэйто, которая быстро поставила ему диагноз «хроническая болезнь Лайма» и назначила шестинедельный курс антибиотиков.

Эффект проявился незамедлительно и полностью изменил его жизнь, сказал Хаммер. «Как только я начал у нее лечиться, то сразу почувствовал себя лучше, чем когда-либо за всю свою взрослую жизнь. Все было прекрасно». Но, добавил он, продлилось это недолго.

Через пару месяцев после завершения лечения у него опять появилась бессонница. Потом вернулись усталость и боль во всем теле. Дальше начались проблемы с памятью.

– Сначала не было ничего серьезного. Но вот как-то раз я повез сына на тренировку по футболу, как всегда по выходным, и внезапно забыл дорогу. Не мог сообразить, где вообще нахожусь.

Он свернул на парковку; сердце отчаянно колотилось в груди. Медленно и постепенно он припомнил-таки, куда им нужно ехать. Его младший сын, напуганный таким нехарактерным для отца поведением, спросил, что случилось. Уилл уверил его, что все в порядке, хотя сам не понимал, что с ним происходит.

Он вернулся к Гэйто и снова стал принимать антибиотики. С тех пор он пил их постоянно, лишь с парой коротких перерывов. Несколько раз за годы, что он провел на антибиотиках, Хаммер чувствовал себя так же плохо, как в самом начале, несмотря на лечение. Он возвращался к врачу – обескураженный, расстроенный и угнетенный. Гэйто помогала ему пережить тяжелый период, увеличивая дозу антибиотиков или назначая новые, так что ему со временем становилось немного лучше. Когда мы в последний раз с ним разговаривали, он обращался к доктору Гэйто раз в три-четыре месяца, но уже смирился с мыслью, что никогда не сможет полностью отказаться от антибиотиков.