Жертва первой ошибки - читать онлайн книгу. Автор: Мария Воронова cтр.№ 53

Поколебавшись немного, заглянул к Кузнецову.

– Федор Константинович… – сказал тот с неясной интонацией, поднимаясь.

– Сиди-сиди. Я насчет похорон.

Сергей сказал, что родственников у Глаши не нашлось, на работе огорчились, но не приняли близко к сердцу, потому что она пришла на кафедру всего год назад и крепкой дружбы ни с кем просто не успела завести. Какие-то есть школьные и институтские подруги, но не настолько близкие, чтобы взвалить на себя организацию похорон. Федор сказал, что все сделает сам, попросил только Сергея сообщить ему, где покоятся Глашины родители, если вдруг во время обыска найдутся кладбищенские документы. Кузнецов обещал, с тем Федор и уехал.

Странно, но от мысли, что чужие люди разорят Глашин дом, в душе ничего не всколыхнулось. Ей все равно, значит, и ему тоже.

Сергей проводил его до машины. Любезный, предупредительный, невозможно понять, что думает на самом деле: то ли искренне сочувствует прокурору, то ли размышляет, как выгоднее использовать власть, неожиданно полученную над своим руководителем. Сковырнуть ли его и попытаться в открывшемся движении по карьерной лестнице вскочить на ступеньку повыше или, наоборот, проявить преданность и надеяться, что прокурор за это сам его выдвинет?

Только Федору это было абсолютно все равно. Главное, чтобы Сергей не тянул с разрешением на захоронение, а там пусть делает что хочет.

Стоял один из тех редких божественно прекрасных осенних дней, когда бренность примиряется с вечностью.

Позади остался невысокий безымянный холмик, засыпанный цветами, которых Глаша не любила, но, глядя в высокое бесконечное небо, Федор знал, что она сейчас где-то там, сидит на облаке и улыбается ему.

Он улыбнулся в ответ.

Думая, что у них впереди еще много времени на земле, они не торопились говорить о многом, в том числе о религии, Федор не знал даже, крещеная Глаша или нет, но отпевание все-таки заказал и удивился, что в собор пришли многие ее коллеги. Впрочем, сейчас в посещении церкви нет какого-то особого героизма даже для чиновников его ранга.

Федор не верил в бога, но, стоя возле Глашиного последнего изголовья и слушая заупокойную службу, слов которой не понимал, чувствовал надежду, что боль со временем сменится глубокой печалью, которая останется с ним до конца его дней.

На кладбище возле могилы коллеги устроили гражданскую панихиду, говорили о Глаше разные хорошие слова, и говорили от души, а не по протоколу, и Федору почему-то это было приятно. Могильщики завозились, забеспокоились, что тянут, но он сунул им пятерку, и они отошли, стояли чуть поодаль, опираясь на свои лопаты.

Глаша лежала в белом платье, потому что сотрудницы в морге сказали ему, что незамужнюю надо хоронить в наряде невесты, и он послушно все купил. Лицо было строгое и чужое, сильно накрашенное, а в жизни она почти не пользовалась косметикой. И целуя ее последний раз, он не ощутил ничего, кроме холода. Глаша была уже не здесь.

Засыпали могилу, положили цветы и венки, и Глашин начальник позвал его на поминки, которые устраивали на кафедре.

Федору нравились эти люди, но он хотел еще немного побыть с Глашей наедине, чтобы ничто не мешало их прощанию.

Он постоял возле могилы, дождался, пока все уедут, и медленно двинулся к выходу.

Старое кладбище утопало в красоте ранней осени. Пламенели клены, крона старого дуба светилась в лучах солнца, как старое золото, а на могилах в изумрудной траве еще цвели яркие осенние цветы.

Для всех остальных это был радостный день, и Федор не знал, хорошо оно или плохо.

Он поехал на залив, туда, где они с Глашей были на первом свидании. Стоя под красным, который на этом светофоре всегда горел очень долго, Федор смотрел, как впереди за перекрестком садятся в автобус дети, наверное, у них кончились уроки. Двое растрепанных мальчишек и серьезная девочка с бабушкой, видно первоклассница. У девочки были две толстых косы баранками, и Федор подумал, что если бы у него родилась дочка, то он бы ей так же заплетал.

Девчонка встала у заднего окна, и Федор подмигнул, встретившись с нею взглядом.

Загорелся зеленый, Федор тронулся, но не успел проехать и ста метров, как его накрыла волна ужаса, что скоро все закончится. Боль отболит, и он станет вспоминать о Глаше все реже, и растворится в той скучной фальшивой жизни, какая была у него раньше, и забудет, что почти узнал то единственное, ради чего стоит появляться на свет.

Пришлось припарковаться. Федор вышел из машины, отдышался, вспомнил, что ничего еще сегодня не ел, зашел в булочную и купил бублик, свежий, с хрустящей корочкой, а внутри мягкий и еще чуть-чуть хранящий тепло печи.

Глаша любила бублики, в сущности, это была единственная пища, которую всегда можно было найти в ее доме. Когда бублики черствели, она немножко сбрызгивала их водой и подогревала над газом.

Доев, Федор сел в машину и тронулся в путь. Вскоре густая и однотипная застройка сменилась диким парком, красота вокруг была такая, что у Федора захватило дух. Разноцветные деревья, во всей гамме от лимонно-желтого до алого, отражались в неподвижной, как зеркало, глади пруда, небо без единого облачка звенело светлой бесконечностью, и снова надежда будто поцеловала его сердце.

Вскоре Федор догнал автобус. Девочка с баранками так и стояла у заднего окна, хмуро глядя на дорогу. Наверное, двойку получила, сочувственно подумал Федор.

Автобус шел медленно, и Федор решился на обгон. В довольно плотном потоке встречных машин наконец появилась лазейка, и он быстро обогнул автобус, оказавшись прямо перед ним. Водитель недовольно и коротко гуднул, Федор, извиняясь, моргнул аварийкой и хотел прибавить газу, как вдруг из встречного потока вылетела «Победа» и стремительно понеслась на них.

Время замерло, как муха в янтаре. За одну секунду Федор успел сообразить, что встречка занята, и если он съедет на довольно широкую в этом месте обочину, то спасется, а удар примет на себя автобус. Даже если за рулем такой же мастер, как и он сам, деваться некуда. Встречка занята, а обочины автобусу не хватит. Завалится в кювет, и там уже лотерея, кто выживет.

Один удар, и для девочки с баранками все будет кончено.

Инстинкт требовал уклониться от столкновения, но Федор заставил себя удержать машину на дороге, сбросить газ и в последний момент развернулся боком, понимая, что это вряд ли его спасет.

⁂

– Что, Ирочка, сидишь? – тихо спросил Кирилл, остановившись на пороге кухни. – Свет тебе включить?

Она отрицательно покачала головой.

– Ну чайку давай тогда попьем.

– Давай.

Он зажег газ, и Ирина стала завороженно смотреть на голубое пламя.

– Ты его близко знала?

– Да нет, не особо. Где он, где я… Так странно, Кирюша, он никогда мне не нравился, совсем наоборот, я его даже презирала, а сейчас думаю, ведь неплохой был прокурор. Решительный, энергичный, заступался за своих сотрудников и никому не делал гадостей без крайней необходимости. Сто раз мог мне отомстить за то, что я ему когда-то дорогу перешла, а не стал. Даже стыдно теперь, что мы его не ценили.