Три женщины - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ронина cтр.№ 49

= 1 =

В селе Бражное Тамара пошла во второй класс. С ребятами за лето она уже перезнакомилась, со многими подружилась. Борька был компанейским парнем, вокруг него всегда куча ребят.

– Айда на рыбалку, айда в футбол!

– Можно я с вами? – Тамару милостиво брали с собой.

– А учителя у вас как? У нас в Иркутске злющие были, – придумывал Бориска на ходу.

– Не, у нас хорошие. Особенно директор Корней Петрович. Он где недослышит, где недовидит. Можно прям с учебника урок ответить, он даже не заметит. Мировой мужик!

Школа находилась в живописном месте, на пригорке. Раньше здесь была церквушка, в революцию она приказала долго жить, и на ее месте возвели двухэтажный бревенчатый сруб. Три березки шумели желтой листвой, маленький огород со своей картошкой и свеклой. Все подспорье детям на обеды.

Изба с виду казалась добротной, но мировой мужик – учитель географии Корней Петрович – несколько раз в день предупреждал ребят:

– Тише, дети, прошу вас, тише. Не надо так носиться по второму этажу. Пол может не выдержать. Где мы найдем деньги на ремонт?

Дети старенького директора слушали вполуха. Разве это их проблемы, про ремонт, про деньги? И что значит, не бегайте? Ну давайте и в переменку за партами сидеть и в учебники смотреть! Где это вы такое видели? Пока тепло, ясно, все переменки во дворе, мяч гоняем, а как мороз ударил, тут уж держись, школа!

Недели через две после начала учебных занятий Роню вызвали в школу.

– Мам, тебя директор наш вызывает, Корней Петрович, – между прочим бросил Борис. – Специально к нам в класс на уроке зашел. Попроси, говорит, маму зайти ко мне. Только непременно завтра. Мам, какой же он смешной. «Непременно»! Так что ты уж непременно. – Бориска начал паясничать: – Томка, мне непременно молока холодного налей и непременно с булкой.

«Узнали, – ухнуло сердце. – Кто проговорился, неужели дети? Тамара? Нет, она не могла. Да и Борис тоже. Из Семашко рассказать тоже не мог никто. Значит, пришла бумага из Иркутска». Роня не спала всю ночь. Сидела на полатях и раскачивалась. «Может, вещи собрать и прямо утром на поезд? Бежать! Куда? По дороге соображу. Да хоть куда! В Канск? К Анне? Господи, к какой Анне? Анна умерла три года назад».

Мысли Рони невольно переключились на сестру. Вот ведь тоже судьба. Красавица, самая умная из всех сестер. В семье Бреннеров любили вспоминать, как папа удачно выдал Анну замуж. Когда Роня приезжала помочь сестре с детьми, она не задумывалась, счастлива ли та. Девчонкой Роня вообще мало замечала окружающих, ей казалось – все и всегда должны жить весело. И это самое главное. Всегда ровная, всегда спокойная, Нюра была для девочки верхом совершенства. Никогда не допустит небрежности в одежде, в доме идеальный порядок. Это уже потом, когда у самой родились дети, Роня часто думала об Анне. О том, что та почти не улыбалась, что не слышала Роня шуток в доме у Карцевых. Ефим вечно торопился на службу. А теперь думается, на службу ли? Быстро ел за общим обедом, не отрывая взгляда от тарелки, суетливо целовал руку жене и, ни на кого не глядя, как-то слегка боком, выходил из-за стола. Все это время Анна напряженно смотрела на мужа. Почти не дотрагиваясь до еды. Уже потом, когда к ним приезжала погостить Люба, старшая дочь Анны, она рассказывала, как несчастна мать, как тяжело болеет. Люба необыкновенно походила на мать, такая же красавица, если бы не хронический нескончаемый насморк, который затруднял любое общение. Все дети у Карцевых рождались не совсем здоровыми. «Все это у мамы от нервов, Роня, все от нервов. Папа, конечно, послушался отца, женился на маме, но всю дорогу искал приключения на стороне. От нас, детей, даже не скрывал ничего. Потом и Сашу брал с собой к своим девицам, представляешь?» Роня не могла представить себе такой жизни. Нет, у них с Алешей все было по-другому. И будет. Еще все будет! И Томочка с Борюней здоровы. А ведь это самое главное. Да! Это самое главное!

– Ронечка, – послышался тихий голос с кровати Натальи, – что там у тебя? Не заболела?

– Ничего, мама, спи, так, сон приснился.

Роня встала, поправила сбившееся одеяло у ребят и подошла к свекрови.

– А я вот стала мало спать. Лежу все, и думаю, и жизнь свою вспоминаю, – Наталья за последнее время сдала. Вроде сначала воспрянула при Ронином приезде, и жить ей захотелось. Но старые болезни брали свое.

Наталья взяла Роню за руку.

– Видно, неладно там что-то с Алешей, – Наталья говорила без истерики, без вопроса, просто констатировала факт. – При мне все шепчетесь, чтоб я чего не услышала. Жалеете, стало быть, меня. А почто меня жалеть-то уж? Старая я, да вот все болею. Совсем уж собралась туда, где давно меня поджидают, а вот приехала ты, и свет прорезался. И думаю, поживу еще. Рядом с тобой, Ронечка, жить хочется. Людям от тебя светло. Хорошая ты, – Наталья погладила присевшую на кровать Роню.

– А ты ничего не бойся. Тебя бог охраняет, и тебя, и детей твоих, – Наталья попыталась приподняться на своих подушках.

– Мам, да чего ты? Все хорошо.

– Слушай меня, старую. Я много чего вижу, что вам неведомо. Жизнь у тебя непростая впереди. И Алешеньку мы нашего не увидим больше, – глаза Натальи заблестели в темноте. – И женское счастье, видать, только под конец жизни придет. Да и то не распознаешь ты его сразу-то. А вот потом печалиться станешь. А вот дети с тобой всегда рядом будут. И сытые, и накормленные. Бог тебе силы даст об них позаботиться. А это, Ронечка, ведь немало. Когда знаешь, что детишкам на хлеб есть. Иди себе спать. А завтра, что тебе велено, ступай и делай, – Наталья нетвердой рукой пожала руку Рони. – Водицы бы мне.

Роня тряхнула головой. «Что это? Зачем Наталья про это говорит, откуда знает? Как это все странно…»

Роня поцеловала свекровь в обе щеки, приподняла голову, напоила водой и пошла к детям.

Мирно сопели Тамара и Бориска. Роня легла рядом и мгновенно уснула.

А утром пошла с детьми в школу. Они по своим классам, а она на встречу с Корнеем Петровичем. У нее не было больше страха, чему быть – того не миновать.

= 2 =

– Проходите, Рахиль Моисеевна, – директор встал навстречу молодой женщине. – Премного вам благодарен за то, что пришли. Знаю, что хозяйство у Семашко большое и вы за все несете ответственность.

По первым радушным словам Роня поняла: волновалась она зря, речь пойдет совсем о другом. Как вот только могла про это узнать Наталья?

– Да что вы, мне не сложно. Я бы работать пошла с удовольствием. Но и вправду, кто-то должен и за коровой ухаживать, и за свиньями. У меня вроде получается.

– Получается, получается. Павел – мой давнишний приятель, не нахвалится на вас. И я вот прошу вашей помощи. Уж не обессудьте.

Корней Петрович отодвинул стул и пригласил Роню сесть.

– Вы ж у нас из Иркутска, как говорится, столичный житель. А мы что? Варимся тут в своем соку. А у нас, понимаете ли, смотр самодеятельности на носу! Ну не то чтобы совсем на носу, до декабря еще время есть. Но это ж только кажется. Сейчас как пойдут – контрольные, диктанты, то один заболел, то второй не пришел, – Корней Петрович поправил поникшие седые усы. – Вот я и подумал, может, идейки какие есть столичные? Мнения? Или, может, опыт? Понимаете, не могу расшевелить коллектив. Никто не хочет думать. А у меня только желание, а выдумки никакой. В прошлом году, можно сказать, сели мы в калошу. Не участвовать нельзя, срыв мероприятия, понимаете ли, а везти некого, ну никаких талантов, верите.