Слава - читать онлайн книгу. Автор: Александр Пинский cтр.№ 12

Конечно, в Карском море под водой очень интересно. Очень чистая вода. Бывают участки, где заиленное дно, там плохо, там прошел – поднимается сразу ил, видимости никакой, и работать нельзя, и двигаться нельзя. А где каменистое дно, на 10 метрах 10-копеечную монету видно хорошо. Рыбы полно. Разной. Непуганая она, поэтому картинки интересные. Очень много морских ежей. У меня была коллекция, 30–40 штук.

Так вот, возвращаясь к нашим причалам. Бульдозеры все наши, в общем-то, были в опасной зоне, потому что, если проспал бульдозерист, бульдозер запросто могло стащить вместе с цепью под лед. И поэтому мы снимали с бульдозеров кабины, оставалась платформа с рычагами и бульдозерист в тулупе или в спецпошиве. Тем не менее часто затаскивало. В таких случаях, если бульдозер уже был в таком положении, что вот-вот затянет, мы его сбоку цепляли корабельными тросами, чтобы поперек движения, и два-три бульдозера его стягивали, все было классно.

В один из таких моментов – только бульдозер встал, стоит и качается, бульдозерист уже спрыгнул – приезжает товарищ главмех наш, легендарный подполковник Ершов. И говорит:

– Ну что ты смотришь? Ты же видишь, что бульдозер надо спасать.

Я говорю:

– Товарищ полковник, сейчас его поставим.

– Ты ничего не знаешь, ничего не умеешь. Давайте все сюда!

Съехались все:

– Цепляйте трос ты и ты.

Я ему говорю:

– Утопим!

Я же точно на практике знаю, что утопим.

– Ничего не знаешь, уходи отсюда.

Зацепили, дернули – утопили. 18 метров глубина. Слава богу, бульдозерист на льду. Я ему говорю:

– Ты топил? Иди вытаскивай.

А как его вытащишь? Бульдозер, он кругом-бегом 30 тонн весит. Ни одного крана, который имеет такую грузоподъемность, нет. Он мне: «Сам дурак», – и уехал.

А бульдозер-то вытаскивать надо. Пошел я с водолазами под воду. Взяли с собой домкраты, развернули этот бульдозер по направлению движения, по направлению насыпи, так, чтобы он вдоль рельсов хотя бы стоял. Зацепили тросы, на берегу я поставил те шесть бульдозеров, которые еще не утопили, и мы его подо льдом вытащили на берег. Кончилось всё, в общем-то, малой кровью, перебрали движок, убрали воду, и он заработал.

Всяких там ситуаций полно было. Вот сам причал – это деревянный рубленый причал, который состоит из блоков, которые называются ряжи. Они разного размера, в зависимости от того, ближе к берегу, дальше от берега – и разная длина, и разная высота. Это гидротехнический брус стандартной длиной калиброванной 12,5 метра, очень тщательно выпиленный, потому что это было требование проекта, который стыкуется через каждые 2 метра, и получается конструкция дома. У нас высота ряжа была от 22 до 28 метров. 28 метров – это как 9-этажный дом. Вот мы такие ряжи рубили, спускали. Пока ряж на льду, все хорошо. А чтобы посадить, его надо весь загрузить таким же отборным камнем. Лед из-под него как убрать? Колоссальная площадь, и он же не плоский. Это была проблема, поэтому мы там накувыркались достаточно долго. Когда рубили на воде, была еще одна опасность – ветер. Особенно в период, когда уже идет шуга ^[9] по воде. Тогда его может оторвать и унести в море; с одним так и произошло, 800 кубов ряжа уплыло, и так никто и не нашел, пришлось делать другой.

Были проблемы с рубкой ряжа. Приехал автор проекта. Затребовал рубку в толщину складного металлического метра. При нашем инструменте, при минусовых температурах такого достичь было невозможно, я начал это всячески доказывать, дошло до Петелина. А автор проекта – знаменитый человек был, лауреат, он получил за этот проект Государственную премию. Стали мы выяснять, где еще реализовывался этот проект, он сказал, что реализовывалось в Тиране ^[10]. И по команде Петелина я и еще два мужика слетали на три дня в Тирану посмотреть на этот объект. Там, конечно, всё совсем другое: это Адриатика, это теплый климат, это совсем другие условия. Там да, действительно, сделано так. Потом в конце концов доказали, что размер этого пропила для прочности конструкции никакого значения не имеет, особенно если учесть, что он всё время находится в воде и древесина имеет тенденцию к тому, чтобы набухать и расширяться.

Побывал я и на подлодке, заходила к нам уже следующего поколения за Комсомольцем. Они там под номерами ходили, я не очень и помню, и, в общем-то, не очень интересовался. Но размеры, конечно, подлодки просто потрясающие. Высота рубки над лодкой 43 метра. Сама лодка, я думаю, в диаметре метров 12, никак не меньше. И вот эта махина, длиной метров 130. И лодка спокойно заходила на стоянку. На причале же, кроме всего прочего, были еще и все системы электроснабжения, заправка топливом, связные все линии, чтобы лодка могла подойти, подключиться и работать себе в режиме общей сети гарнизона. Это все было на причале.

А еще 1961-й и 1962-й – это были два года активных испытаний всех типов ядерного взрыва. Я в 1962-м попал в сентябре, поэтому имел счастье наблюдать наземные взрывы и участвовать в подготовке к ним. Испытания – это отдельная песня. Начиная с того, что, учитывая радиационную обстановку, нас всех заставляли ходить с противогазами. А противогазы тяжелые, неудобные, и мы их не носили, а нас комендант ловил и пытался отправить на гаупвахту. Несколько грибов я видел своими глазами, картина, конечно, очень впечатляющая. После испытаний я был на полигоне. На том месте, где стоял Газ-53, ничего не осталось. От взырва тундра везде спекается, шлакуется. А там она не зашлаковалась, было мокрое пятно. Это все, что осталось от целого автомобиля. Никаких осколков, огрызков, остатков – ничего.

На Новой Земле у меня появился первый персональный автомобиль – ЗИЛ-157. Трехосный, все три оси ведущие, грузовик с саморегулирующим давлением в шинах, он мог спускать до 0,4 и идти по рыхлому снегу. Машина-зверь. Один недостаток: она без гидроусилителя. Водитель же у меня был Сашка, ну маленький, метр шестьдесят. Так он, когда руль выворачивал – а когда руль отпускаешь, он же становится в исходное положение – его несколько раз из кабины выбрасывало. Там, кстати, была хорошая забава: когда мы делали ледяную дорогу в заливе – 120 метров шириной, гладкая, как хороший асфальт – так вот фишка была разогнать, по тормозам и руль в сторону. И его начинает крутить. Знаешь, что тебе ничего не будет, тебя никуда не выкинет, покрутишься и покрутишься.

– Был у меня такой Комаров, москвич. 366 суток на гаупвахте за срок службы сидел. Вот, гад, как он пил. Причем он напивался, ну просто, там, где уже ничего быть не может, а он напивался, сволочь. В этом смысле фантазия у него работала блестяще.

Новый год, по-моему, 1963-й, мы встречали – вообще нет спиртного. Мы вчетвером в комнате жили. Я в науке выпросил у мужиков пробирку, 50 граммов спирта. Его приволок, и на этом конец. А время уже после 11 вечера. И вот мы с тоской идем, прохожу мимо барака, где мой участок, где и контора, смотрю – окна светятся. Говорю, давай зайдем.