Вопреки женской логике - читать онлайн книгу. Автор: Яна Мелевич cтр.№ 33

Не красиво это, помочь же хотел.

— Гордей! — услышал крик Наташи Гордей, едва способный держать этого полоумного парня, зажмуриваясь. Рука устала держать, спасатели чего-то не спешат, лишь она бросилась к нему. Приготовился рухнуть, с миром попрощался, прощение у всех попросил, да только спустя минуту понял, что никуда не летят они.

— Ковальчук, — пропыхтел, крепко держа за капюшон, болтающегося Макса.

— А?

— Мы не падаем?

— Никуда вы не падаете! — прорычала Наташа, цепляя за руку Гордея, с яростью глядя на него. — Упадете, я вас потом обоих с того света достану!

— Бросайте меня, погибнете, — завыл Макс, барахтаясь.

— Бросаться, так вместе, — уверенно заявил Лавров. Кто-то с силой тащил его обратно на крышу. Вот только это явно была не Тараканова, хоть она и очень старалась. Может ангел-хранитель, но сила такая, будто он этому ангелу чего-то задолжал.

— Я тебе упаду. Потом в Геенне Огненной сгною, помирать он собрался, рыцарь без страха и мозгов! — пыхтел Демьян, таща Гордея наверх одновременно с Наташей. Пот по лбу струился, жарко стало, а эти двое никак не помогали. — Не для того тебя на Землю возвращал, чтобы ты шанс свой второй просрал, придурков всяких спасая! Не мог, что ли мимо пройти? Не-е-т, героем побыть надо, Дёмочке головную боль создать! А у Демьяна без тебя забот выше крыши, Дема и так уже устал тебя к тьме толкать. Никакого понимания!

— Нага, чтоги, погочь, — шмыгнула носом Чума, разглядывая висящую парочку, поднимаясь выше к Демьяну с Наташей. Спасатели бегали по кругу, пытаясь то матрас надуть резиновый, то к крыше пробраться. Люди охали да ахали, врачи скорой, мешки для трупов готовили, прикидывая надо три или два.

— Я вчера маникюр сделала, — отмахнулась Смерть, косу любовно поглаживая, вытягивая костлявую руку, — матовый.

— Зачем тебе маникюр, ты ж мертвая? — озадачился Голод, продолжая жевать, ойкнув, получая подзатыльник древком оружия.

— Неча тут! Я — женщина, должна быть красива, — насупилась старуха, косу в другую руку перекладывая.

— Да ты женщиной была до заложения мира, — фыркнул Война, отмахиваясь, отпрыгнув от удара. — На кого булки точишь, костлявая? — кулаки сжал всадник, вперед голову вытягивая.

— Нег, ну нага все гаки погочь! — вновь встряла Чума.

— Копыта свои чего навострил, убогий, аль давно голову не рубили?! — зашипела в ярости Смерть, косой размахивая угрожающе, совершенно не слушая соратницу, настойчиво тыкающую пальцем на крышу.

— Дык, ща Демка рухнет, все, капец нам, — вздохнул Голод, — Люцифер нас потом всех в котлы на муки адские пересажает за сына любимого.

— Гот и я гавагю, — закивала важно Чума. — И это еще Гигит не в кугсе.

— Лилит… — при упоминании первой жены владыки Ада, одновременно все всадники замерли. Смерть прекратила лупасить Войну, тот пытаться череп ей оторвать, Голод перестал жевать, а Чума осознав, что произнесла запретное имя матери Демьяна, в ужасе рот открыла, голову обхватывая.

— Мамочки! Срочно все спасать Демьяна! Потом все вопросы решим, жирный, прекрати жрать! — заорала Война, бросаясь к зданию университета, умоляя потерпеть парня еще немного.

— Я не жирный — топлю за бодипозитив! — ответил Голод, с трудом переваливаясь, пытаясь поспеть за остальными.

На крыше пытаясь отдышаться, валялись, трое пока к ним не пробились. Хотя Максим упорно отбивался-таки, забрали на скорой помощи. Он все еще кричал вслед греющейся парочке, которую то и дело поздравляли незнакомые люди. Гордея хлопали по плечам, хватали за руки, пытались видимо постичь ауру необычную, напитаться силой божественной. Чудом, спасение Макса на крыше, даже спасатели назвали.

Задумчиво обхватив стаканчик горячего чая, Лавров рассеяно слушал похвалы в свой адрес от спешно прибывшего на место происшествия ректора да декана своего факультета, выискивая взглядом Наташку. Она стояла неподалеку, отбрыкиваясь от лишних вопросов. Будто почувствовала его взгляд, обернулась, шагая прямо к нему через толпу постоянно о чем-то спрашивающих студентов. Голубые глаза сначала с тревогой оглядели парня, затем хлопнула его по плечу с такой силой, что через пуховик почувствовал.

— Ай! — возмутился Гордей, ни столько от боли, сколько от неожиданности, потирая плечо, отставив стаканчик.

— Чем ты думал, придурок?! — заорала она так, что парень едва не оглох. Поморщился, однако, улыбку сдержать не смог. Губы сами растянулись. Вид, наверное, как у идиота, но поделать ничего не мог. Так приятно стало. Кроме семьи никогда и никто, тем более из девушек подобных Наташе о нем так не волновался. Чаще просто просили дать списать да волновались за сделанную им для них же работу. Не удержался, за руку хватая, на себя дергая так, что лица в паре сантиметров друг от друга оказались. Руки в перчатках оттаяли, ничего не обморозил, правда, вряд ли он бы сейчас об этом вспомнил.

— А если бы упал? — выдохнул практически в губы, позволяя свое лицо в варежках мягких обхватить.

— Не дала бы я тебе упасть, Лавров, — прошептала, а после неожиданно дернулась, по шапке в районе макушке шлепая. — Ты мне еще контрольные должен!

И быстро губ мужских коснулась, мимолётно, будто бабочка крылом едва воздух рассекла. Ничего не понял бы, если бы на секунду запах манящий не ощутил, ударивший в нос. Похоже, Тараканова сама своему порыву удивилась, отступая на шаг. Гордей уже собрался было схватить девушку, притягивая к себе, как противный вопль разорвал тишину, возникшую между ними.

— Гордей!

К ним спешила Светка. Бежала, путаясь в длинной юбке, спеша к удивлению стоящих людей, оборачивающихся на странную девицу в розовой шапке с помпоном. Наташка как-то разом подобралась, руку вырывая из его пальцев ослабивших, бросив через плечо надменным тоном:

— Ладно, Лавров, звони, как наобжимаешься со своей ненаглядной, — последнее слово почти выплюнула, обжигая ледяным взором.

Гордей и слова сказать не успел, Тараканова сунула мятый листок с коряво написанными цифрами ему в карман, исчезая в потоке студентов, направившись к машине. А он продолжал удивленно пялиться ей вслед, абсолютно не замечая спешащую к нему Свету.

— Гордей! — снова окликнула она, заставляя поморщиться.

Ему интересно стало, всегда ли ее голос был таким писклявым и противным с приказными нотками? Почти добежала, как вдруг рухнула прямо на ровной поверхности носом в ближайший сугроб, совсем некультурно для такой ценительницы культуры, ругаясь. Стоянку наполнил хохот окружающих, а Лавров тяжело вздохнув, поспешил на помощь барахтающейся в снегу теперь уже точно бывшей невесте.

Ведь кажется, им пора поговорить.

— Гагая гадгая гивчонка! — покачала головой Чума, пока остальные трое улюлюкали, тыкая пальцем в матерящуюся Светку. Гордей попытался ей помочь, но та все время неуклюже заваливалась обратно.