Успеть сказать люблю - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Волкова cтр.№ 28

* * *

— Почему ты не сказала, что он храпит?

— А я знала?! — Аня округлила глаза. — Я с ним не спала.

— А я вот сплю!

— Знаешь что, Котенька?

— Что, заинька?

— Если я выйду за тебя замуж, твоя собака не будет с нами спать!

Костя рассмеялся. «Твоя собака». Какая прелесть. Ему нравится, как это звучит. А «твоя жена» звучит еще лучше.

— Не «если», а «когда», радость моя. Не переживай, с Нордом я договорюсь.

А вот с Аней оказалось договориться гораздо сложнее.

* * *

— Что значит — не поеду?

— То и значит, — Аня упрямо поджала губы. — Делать там нечего. Я лучше дома.

— Анюта… — Костя медленно сосчитал до десяти. — Черным по белому тебе назначена реабилитация. В санатории. Месяц. Что тебе не понятно?

— Что я там буду делать? Бока отлеживать? Все необходимые процедуры можно делать и в поликлинике. Я домой хочу, — Аня придала голосу жалобные нотки.

— Знаю я это ваше «домой», — вступил в разговор Иван Валерьевич. — Ой, посуда не мыта, пыль на полке, шторы надо постирать, — Аня попыталась возразить, но отец ей не дал. — Доктор высшей категории тебе прописал санаторий — значит, едешь в санаторий.

— Но папа… — Аня перевела взгляд с одного мужчины на другого. — Костя…

— В санаторий, — так же непреклонно кивнул Константин, складывая руки на груди.

— Слышала, что муж сказал? — тем же жестом укладывая руки, спросил отец.

— Он, между прочим, еще мне не муж!

— Муж-муж, — закивал Иван Валерьевич. — По законам военного времени уже муж.

* * *

Аллея парка была хороша — так хороша, как бывает только осенью. Хотя деревья уже начали терять листву, и кое-где совсем оголились ветки, но краски были еще щедро ярки. Не сегодня-завтра задуют ветра и сметут все это богатство на землю. То-то Норду будет радости. Костя улыбнулся. Он вообще теперь радовался всему, каждому дню, каждой мелочи. Ведь из этих, казалось бы, мелочей состоит жизнь. Простая истина, но за возможность ее понять пришлось дорого заплатить.

Зато теперь — у него есть жена и собака. Что еще нужно мужчине для счастья? Разве что детей, но и это в перспективе тоже намечено. Что-то мелодично насвистывая, Константин прибавил к шагу. За поворотом аллеи показался главный вход в санаторий.

* * *

— Ну, рассказывай! — еще раз крепко обняв Анечку, Костя выпустил ее из рук, оглядел придирчиво. — Выглядишь прекрасно.

— Чувствую себя так же, — Аня улыбалась и давала себя разглядывать.- Очень по тебе скучала всю неделю. И по родителям. И по дому. И по Норду.

— Не начинай! — Костя сразу сообразил, куда она клонит. — Еще две недели, это не обсуждается. Расскажи лучше, что ты на неделе делала. Как массаж, физио, бассейн?

— Так же, как и на прошлой неделе — капризно надула губы Анечка. — Все время одно и то же.

— А я тебе на флешке новых фильмов привез, — Костя полез в карман.

— Не хочу фильмов! — Анечка изволила капризничать вовсю.

— А чего хочешь? — Костя оставил флешку в кармане.

И тут ему показали — чего.

Костя уже забыть успел, что они когда-то так целовались. В последний месяц поцелуи были краткие, невинные, почти братские — в щеку, в лоб, в висок. А сейчас вот…

Как же он соскучился, оказывается. По возможности припасть к родным губам, раздвинуть их языком, проникнуть внутрь. Ласка губ и языка, общее дыхание, ее поясница под своими ладонями, прижать к себе близко, еще ближе. Вся такая крепкая, гибкая, сладкая, горячая и…

… и нет!

— Почему — нет? — Анечка смотрела на него огромными потрясенными глазами. Губы у нее вспухшие, грудь в вырезе футболке, как он любит — вверх-вниз, волосы растрепались. Закинула ему руки на шею, потянула к себе. — Ну Ко-о-остя-я-я…

Как же тяжело быть ответственным и благородным! Благородство и самопожертвование уже не помещаются в штаны. Истосковался по ненаглядной своей жутко, оказывается, по ласке ее истосковался, по телу.

А нельзя. Не положено.

— Анюта… — он гладил ее по спине теми же движениями, что и разыгравшегося Норда. — Анюточка моя, не надо нам…

— Что значит — не надо нам? — она четко, чеканно выделяла каждое слово. — Почему это — нам — и не надо? — выгнулась вдруг. Прижалась бедрами к его паху. — Не-е-ет, нам — надо!

Да там-то, конечно, надо. Но Костя тут пытается думать головой.

— Анюта, ну пожалуйста… — взмолился, пытаясь как-то так обнять ее, чтобы это перестало походить на прелюдию к сексу. — Нельзя ведь тебе…

— Кто сказал?! — ахнула Аня. И даже отступила на шаг. Глядела неверяще. — Почему мне нельзя?

— Но операция же… швы…

— Месяц уже прошел! Даже больше!

— Анют… — растерянно. А она вдруг отступает еще на шаг назад, и глаза становятся… горькими. Обиженными. Злыми.

— Я поняла. Я все поняла, Костя. Я просто больше не привлекаю тебя как женщина.

На это Костя не нашелся, что сказать. Только рот раскрыл.

— Нечего сказать? — зато у Ани слова находились. — Потому что это правда. Я перестала тебе нравиться!

— Анюта! — наконец взвыл Константин.

— Я помню, как ты смотрел на меня там, в реанимации! — она наставила на него палец. — Ты смотрел на меня… с ужасом. С отвраще…

— Аня!!! — тут он уже заорал. И вдруг увидел, что глаза ее блестят. Слезами.

Ну и как тут быть благородным?!

Сгреб, прижал к себе, всю, как мог, обнял.

— Ты меня не любишь! — шмыгнула носом она.

— Люблю.

— Ты меня не хочешь.

— Хочу.

— Докажи!

Докажу.

В конце концов, не пенетрацией единой жив человек.

Целовал и раздевал медленно и не спеша. Ловил отклики, слушал, смотрел. Он знал, как сделать ей хорошо. Но теперь задача была другой — не сделать плохо. Не навредить. Она для него была по-прежнему хрупкой, и каждый раз, обнимая, он не давал себе воли. Только так — нежно, аккуратно, бережно.

Вот и сейчас так же. Словно узнавал ее тело заново. Округлые плечи, тонкие ключицы, литые груди.

Живот. В багровых рубцах шрамов.

Он не видел Аню обнаженною после операции. И вот теперь — увидел.

Костя замер. Аня всхлипнула и попыталась прикрыться.

Нет. Нет-нет-нет.

Он убрал ее руки и коснулся губами того шва, что слева. Потом того, что в центре. Третьего. Сколько их есть еще там — все. И водя губами, шептал ей слова.