«Прекрасная перспектива, — фыркаю я и отвечаю с улыбочкой.
— Я не люблю восточных мужчин. Скажи Керри, пусть никого не присылает. Бесполезно, — пишу, тяжело вздыхая. — Я тут под круглосуточным наблюдением. Мой господин и повелитель велит продолжать нашу деятельность, но только после его полного одобрения.
— Тогда я отправлю те стопятьсот фоток, присланных за последние полчаса. — Мы так разоримся, Шакира…
— Присылай, — соглашаюсь я, — но больше не покупай. Зачем платить за козла в собственном огороде? Если хочет красивые фотки, пусть организует съемку будто бы со стороны.
Как только письмо попадает в почтовый ящик, показываю снимки Воскобойникову. Как ни странно, Лехе эта идея приходится по душе. Он слишком придирчив и непримирим к снимкам поклонников.
— Смотри, — морщит нос. — Здесь у меня лицо засвечено, а тут у тебя виден второй подбородок…
— Нет у меня никакого второго подбородка, — рычу я и норовлю двинуть Воскобойникова кулаком в печень. Но нельзя… У мальчика больная рука!
— Пусть опубликует эту, — тыкает он пальцем в экран моего сотового. — Гляди, какая фотка милая. Мы идем с тобой за ручку и смотрим друг на друга как любовники. Да я бы и сам решил, что между нами полыхает пожар!
«Гори оно все синим пламенем, — мысленно огрызаюсь я, а вслух деловито осведомляюсь. — А что писать, ваше превосходительство?
— В обычной манере, Кирюха, — солидно кивает он, входя в роль барина. За что и получает пяткой по голени.
— Хорошо, — ухмыляюсь я и за несколько минут стряпаю текстик, суть которого сводится к простому вопросу «Зачем нормальной бабе этот выпендрежник?»
— Отличный текст, любимая, — кряхтит Леха, читая мою нетленку. — Здорово получилось. Через месяц-другой напишешь, что поняла. И только великая любовь может притянуть двух таких непохожих людей.
— Сомневаюсь, что это кому-то интересно, — пожимаю плечами я. — Твой отход от шаблона может тебе стоить карьеры, — предупреждаю строго. — Люди опасаются всего, что им непонятно.
— А мы им объясним, дорогулька, — веселится Воскобойников. — А может, и тебя надо снимать в кино. Фактура отличная! Камера тебя любит. Пропишу-ка я для тебя роль в новом фильме!
— Иди на фиг, — отмахиваюсь я и бреду в зал, где в выкатной тумбе около дивана у меня разместился бар. Достаю виски, колу и невысокие хрустальные стаканы с кривыми гранями.
— Тебе нельзя, — вздыхаю притворно. — Ты лекарства пьешь, — бурчу я, убирая обратно в паз один стаканчик, и тут же натыкаюсь на пронзительный Лехин взгляд.
— С каких пор чешуя дракона и хвост единорога признаны лекарственными средствами? Или что ты мне там даешь, Шакира? — ухмыляется Воскобойников.
— Запатентованный во всем мире препарат, — пожимаю плечами. — Я соврала твоей матери, представляешь? — делаю я большие глаза и уже собираюсь налить себе виски в стакан, как слышу рык Воскобойникова.
— Отдай бутылку и достань еще один стакан. Твою мать, Кира, — тянет он через секунду, бросив только один взгляд на этикетку. Это же односолодовый виски от Гленморанж. Разбавлять его колой или даже запивать ею — просто преступление!
— Подумаешь! — отмахиваюсь я. — Привычка — вторая натура. Давай, наливай уже, — бросаю устало, кутаясь в шаль.
— Вдумайся, Кирюшенька, только вдумайся. Там в Шотландии люди тратят более десяти лет, чтобы получить напиток экстра-класса. Подбирают специальное сырье, делают брагу по секретному рецепту, потом перегоняют ее в спирт. А затем разливают в бочки из-под бурбона, которые везут специально из Америки. Потом десять лет спирт хранится в этих бочках в специальных условиях. И однажды превращается виски. Его привозят в Россию, а тут ты со своей колой. Понимаешь, что ты творишь, Шакира?
— Ну, а с чем, по-твоему, пить виски? Селедкой, что ли, закусывать? — усмехаюсь я, даже не поняв, что попала в ловушку. Такую же хитромудрую, как и сам Воскобойников.
— Под каждый сорт своя закуска, — глубокомысленно заявляет Леха. — В нашем конкретном случае, — он снова внимательно изучает этикетку, — лучше всего подойдет копченый стейк или вареный язык. Твои котлеты тоже сгодятся, Кира, — замечает с усмешкой. — Ну и сыр какой-нибудь… шоколад…
— Я про них забыла, — взмахиваю руками, накрытыми шалью. Ну, точно как летучая мышь! — Котлеты домработница сегодня жарила. Салат я сейчас сварганю. Захвати бутылку и стаканы, сомелье, — фыркаю я, как ежик, и несусь в кухню. Ставлю разогреваться котлеты, а сама быстро нарезаю помидоры и болгарский перец в салат. Обед у будущей свекрови закончился три часа назад, и я сама не заметила, как успела проголодаться.
— Котлеты куриные, — заявляю я. — Не знаю, подойдут ли они под виски, но ничего другого у меня нет.
— Подойдут, Кирюшенька, — ласково соглашается Леха и опытной рукой наливает в стаканы напиток цвета темной охры.
— Отличный виски, между прочим, — довольно кивает он, закусывая помидорчиком и котлеткой. — Под такую выпивку хорошо бы хамон и сыр с плесенью…
«Эстет хренов», — бурчу я про себя и, выпив половинку, интересуюсь:
— А вот у тебя всегда в холодильнике хамон хранится и дор блю?
— Честно говоря, Кира, я сам толком не знаю, что там лежит. У меня же полный штат прислуги, да еще Дана с Верой все контролируют…
— И девчонки прибегают по первому зову, — хмыкаю я совершенно равнодушно.
— Да никто не прибегает, — рявкает Леха, снова наливая вискарик мне и себе. — Я вообще живу как монах, Кира! Спорим, у тебя мужиков больше, чем у меня…
— А у тебя и мужики бывают? — уточняю я, нахально щурясь. — Вот уж не знала-а, — тяну весело.
— Шакира, — предосудительно смотрит на меня Воскобойников. — Как не стыдно? Я просто предложил посчитать, сколько было партнеров у каждого из нас за время разлуки… — хмыкнул он и тут же поправил себя. — Вернее, хотел тебя спросить, почему ты до сих пор не замужем?
— Выходила, — пожимаю плечами я и добавляю быстренько. — Как вышла, так и зашла обратно.
— Почему? — не унимается Леха. Ну, прицепился как банный лист.
— Он меня раздражал, — честно признаюсь я, вспоминая Стаса. — Примерно через месяц после свадьбы он не положил свои грязные майки в корзину для белья, а оставил их сверху на стиральной машинке. Читал заумные журналы про финансы и разбрасывал носки по всему дому… Журналы тоже везде валялись. Говорил только о котировках и голубых фишках. Все время следил за фьючерсами и считал недополученную прибыль, и каждый день по часу разговаривал с мамой…
— Из-за этого не разводятся, Кира, — удивленно бормочет Леха, снова подливая виски в стаканы.
— Ну, я же развелась, — улыбаюсь я, забывая добавить, что вскоре после свадьбы разлюбила бывшего мужа. Почему? Не знаю… может, и не любила вовсе.
— А ты? — задаю я вопрос, о котором бы предпочла смолчать на трезвую голову. — До сих пор не женат, и даже постоянной девушки нет, — печально вздыхаю я и получаю совершенно убийственный ответ.