Когда колдун коснулся указательным пальцем одного из колышков, верхушка столбика вспыхнула зеленоватым пламенем, которое по очереди перекинулось на остальные… Замкнув круг, пламя погасло, окрасив частокол черными обуглившимися шапками. Практически сразу трава внутри только что сооруженной изгороди пожелтела.
– Ага. Так-то оно сподручнее будет, значится. И никто тебя от наказания не избавит. Поглядим, каково оно станет через пару деньков.
Друид остался доволен своим злодеянием и больше задерживаться не стал. Легко открыв зачарованную тропу, он отправился дальше. Примерно через час злодей оказался неподалеку от болота.
– Ага, чую… Где-то тут, значится. И ты меня тоже почуял. Силен, даже лик свой прятать способен. Видать, шишколобые недаром тебя хаяли.
Друид не видел чудо-дерева, но направился вдоль простиравшегося справа болота. Вскоре маскировка развеялась, и перед взором предстал дуб с золотыми листьями.
– Ага, вот и ты, голубчик! Хорош, нечего сказать. Настоящий дуб-ведун, значится! Давненько таковых не встречалось.
Священное дерево возвышалось посреди болота на холме, соединенном с берегом нешироким перешейком.
Друид попытался пробраться на холм, однако, пройдя несколько шагов по перешейку, уперся в невидимую преграду. Преодолеть препятствие не помогла даже магия.
– Ага, значится, не пущать меня вздумал?! А ежели так?
Несколькими пассами колдун сотворил в воздухе светящийся рисунок и толкнул его перед собой. Горящее кружево продвинулось чуть дальше, однако, преодолев дистанцию в три шага, было отброшено на своего создателя, припечатав несколько новых пятен на его одежде.
– Ага, неуважение выказываешь! По-доброму, значится, не желаешь нового хозяина признавать? Нынешний не позволяет?! – Друид задумался. – Так мы ему быстро поясним, кто тут больше прав на золотолистные деревья имеет. Леший? И что? Да он умолять меня будет, чтобы я тебя в дар принял.
Колдун отступил на несколько шагов, опустился на землю и приложил ладони к траве. Прикрыв глаза, он принялся то ли петь, то ли выть на одной ноте.
Ближайшие от болота деревья начали втягиваться в почву, а прямо из-под ладоней друида поползли корни. Они плетеной дорожкой направились к болоту, над его поверхностью обошли холм по кругу и замкнулись возле ног своего создателя. Закончив работу, колдун двинулся по сплетенной дорожке, на пару секунд останавливаясь через каждую дюжину шагов, где появлялись светящиеся ядовито-зеленым светом тыквы.
– Ага, значится, первое дело сделано. Дерево найдено и от внешнего мира отрезано. Теперь осталось изловить лешего и доходчиво объяснить, что дуб-ведун – мой. А пока надобно осмотреться малость.
«Деньги, деньги, деньги и еще раз деньги! Сколько же их нужно, чтобы залечить раны даже скоротечной войны? И это с учетом того, что мы победили и получили огромную контрибуцию!»
Боярин Данила сидел в своем кабинете, подперев отяжелевшую после очередного визита просителей голову. Он все больше осознавал, что пора заняться осуществлением плана по тайному производству и продаже алтарных камней, ведь только на их восстановление ушли практически все средства Смоленской республики – гномы, пользуясь случаем, резко подняли цены.
«И раньше знал, что король Швеции – та еще сволочь… Мало ему было все запасы из деревень вывезти, скот угнать, избы сжечь, так еще и алтари на захваченных территориях разрушил, гнида такая. И это накануне активной луны, когда ночные твари становятся костяными монстрами».
В итоге буквально в течение двух недель после изгнания Карла Пятнадцатого Смоленск был вынужден потратить астрономические суммы только на алтарные камни. А требовалось еще восстановить дома, обеспечить людей пропитанием…
«В каком бы мире ты ни жил – с магией или без, а деньги нужны везде. В войну – для снабжения армии, после войны – для восстановления хозяйства. И хоть бы одна сволочь подсказала, где их найти, а то все приходят и начинают права качать – дескать, запад Республики почти не пострадал от набега, значит, раскошеливайся. Словно у меня тут золото под ногами валяется, бери лопату – и загребай…»
Еще совсем недавно Данила проживал в Москве и звался Еремеевым Александром Александровичем. В Москве совершенно другого мира, где колдунами и волшебниками называли себя, как правило, аферисты и мошенники. Работал в финансовой конторе, директор которой надумал превратить чужие деньги в собственные, а этому «волшебству» воспрепятствовал Еремеев.
Далее Сан Саныча нашли совсем недобры молодцы и с многочисленными увечьями отправили на больничную койку, а когда пришли участливо поинтересоваться, почему он до сих пор жив, Еремеев не выдержал и послал визитеров прямиком на тот свет, воспользовавшись их же оружием. Ему и самому оставалось недолго мучиться, но тут заявился какой-то лысый старик и помог переместиться… В результате Еремеев, которому не так давно перевалило за сорок, оказался в теле семнадцатилетнего паренька в совершенно ином мире, где колдуны и волшебники действительно владели магией, да и он сам, как выяснилось, был чародеем.
Сколько новоиспеченному попаданцу довелось пережить, это вообще отдельный разговор. На его долю пришлось и противостояние с местными боярами, решившими часть земель Смоленских под ляхов отдать, и со шведским королем, вознамерившимся покорить Республику. Да и с гномами и эльфами у «гостя из будущего» стычки были неслабые. Злобные чужаки попали в здешний мир вместе с теми же костяными монстрами, когда семь веков назад один из чернокнижников создал заклятие против чумы. Болезнь действительно отступила, уничтожив в один миг огромное число населения, а взамен заклятие перенесло в мир две расы пришлых, впоследствии названных эльфами и гномами, да зверюг, которые появлялись после захода солнца и не брезговали зазевавшимися путниками.
Помимо пришлых, в этом мире имелась и местная напасть на род человеческий: нечисть лесная да болотная, горная да пустынная. И с ней пришлось Сан Санычу повстречаться, но в итоге и леший и кикимора стали, считай, едва ли не первыми приятелями паренька Данилы, прошедшего путь от простого энергомага, призванного в ополчение, до боярина, наместника Смоленского Вече в небольшом городке на западе Смоленской Республики.
Уже в статусе боярина Крашена он вступил в схватку с королем Швеции. Тот похитил невесту Данилы и пытался использовать девушку, чтобы повлиять на непокорного боярина. Результат противостояния – шведы отступили, но оставили обугленные следы своего вторжения. И если весь полон Еремееву по условиям договора удалось вернуть, то восстанавливать жилье и запасы пострадавшим пришлось за счет заметно обнищавшей казны Смоленска и денег контрибуции.
«До чего же не хочется идти на поклон к гномам! Особенно после того, как я узнал их секрет. Однако стоит мне даже отдаленно намекнуть на свою осведомленность, и они ни перед чем не остановятся. Хватит и того, что все эльфы мечтают о моей смерти, хотя сам я лишь отбивался от их нападок».
С эльфами у Еремеева не сложилось сразу. Сначала он совершенно случайно стал обладателем эльфийского артефакта, некоего амулета Руха, за которым началась жесточайшая охота. Охотникам не повезло с самого начала: они потеряли одного из своих могучих волшебников. Нет бы им на этом остановиться и забыть про Данилу, но пока они не потеряли еще с десяток сородичей, не получили строгое предупреждение от местной нечисти, так и не отступились. Скорее всего, временно.