Корабль отплывает в полночь - читать онлайн книгу. Автор: Фриц Лейбер cтр.№ 28

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Корабль отплывает в полночь | Автор книги - Фриц Лейбер

Cтраница 28
читать онлайн книги бесплатно

Паукообразный вырвался на свободу – переход завершился. Как только его разум пришел в окончательную готовность, то взял под контроль все побуждения двуногого и приготовился к преследованию.

В этот первый момент торжества, однако, в нем зародилось нечто вроде жалости к крошечному, безумному, обреченному животному, что помогло столь разительно изменить удел навеки остывшей планеты.

Ведь оно могло спастись. Просто не надо было поддаваться телепатическому нашептыванию. Не надо было забывать о столь недавнем отвращении к голосу стада. Не надо было исправлять последствия неосознанного защитного акта, предпринятого его сотоварищем перед самой смертью. Не надо было чинить приемник.


Заключительный комментарий доктора медицины Вилларда П. Кронина, Террестриал, Монтана:

Возгорание дома, принадлежавшего Джону Вендлу, было отмечено в 3 часа ночи 17 января, вскоре после окончания бурана. Я входил в спасательную партию, немедленно высланную туда для оказания экстренной помощи, и одним из первых увидел пожарище. На нем было обнаружено единственное сильно обгоревшее тело, позднее опознанное как тело Вендла. Имелись указания на то, что пожар возник в результате случайного падения керосиновой лампы.

Любому здравомыслящему человеку должно быть очевидно, что «дневник» Томаса Олдермена является продуктом воспаленного сознания и почти наверняка сфабрикован в попытке переложить на какое-то мифическое существо вину в совершении тяжкого преступления, следы которого он пытался скрыть при помощи поджога.

Опрос давних городских знакомых Олдермена рисует образ слабовольного и нелюдимого мечтателя, жалкого неудачника в своем ремесле. Вполне вероятным мотивом может быть ревность к коллеге-писаке, произведения которого хоть и являются в большинстве своем пустопорожней псевдонаучной чушью, сработанной в расчете на невежественные умы, но имели, по крайней мере, небольшой финансовый успех. Что же касается подобной же ребяческой «повести», которую якобы писал Олдермен, то нет ни единого свидетельства в пользу того, что она даже просто существовала, хотя, конечно, нельзя отрицать и возможности, что она просто сгорела при пожаре.

К большому несчастью, самые заманчивые подробности «дневника» получили огласку в Террестриале, породив волну перепуганных пересудов среди наиболее невежественной и доверчивой части обывателей.

Неменьшим несчастьем оказалось и то, что необразованный и суеверный горняк по имени Эванс, входивший в спасательную партию и ту группу, которая направилась на поиски Олдермена, случайно уклонился в сторону и вскоре вернулся в панике с совершенно диким сообщением, будто нашел какие-то «здоровенные, глубокие размазанные следы», идущие параллельно следам Олдермена. И несчастье вдвойне, что внезапное возобновление снегопада не позволило разоблачить эту утку при помощи зримого доказательства, которое только и способно убедить отдельные тупые головы.

Вряд ли есть смысл указывать подобным легковерным умам на тот факт, что ни один из пользующихся общим доверием жителей Террестриала не видел абсолютно ничего из ряда вон выходящего в окрестностях города, что метеослужба не наблюдала никаких необычных свечений и что ни одна из радиопередач ни по времени выхода в эфир, ни по содержанию не соответствует той «научной программе», которой Олдермен придает такое значение.

Однако слухи о странных следах и мелькающих тут и там больших черных пауках упорно продолжают будоражить общественное мнение со смехотворно-раздражающей настойчивостью, наводящей на мысль о массовой эпидемии галлюцинаций.

Весьма желательно, чтобы вся эта история получила наконец логичное и убедительное разрешение, которое мог бы обеспечить открытый суд над Томасом Олдерменом.

Однако это уже невозможно. Приблизительно в двух милях от домика группа, шедшая по следам Олдермена, наткнулась на его заметенное снегом тело. Выражение скованного морозом лица само по себе являлось вполне убедительным доказательством безумия. Зарывшаяся в снег окоченевшая рука сжимала блокнот с упомянутым «дневником». На тыльной стороне другой кисти, плотно прижатой к замерзшим глазам, было обнаружено нечто, что хоть и подливает масла в огонь невеждам вроде Эванса, но дает в руки образованному и знакомому с научным подходом интеллекту ключ к причине возникновения одной из наиболее причудливых подробностей в сфабрикованном Олдерменом действе.

То, что было замечено на его руке, совершенно очевидно является весьма грубым образчиком татуировки, хотя настолько старой и неумело выполненной, что характерная пунктура и зернистость окраски уже практически не выражены.

Татуировки в виде нескольких волнистых фиолетовых прожилок.

А я пойду дальше… [6]

Часто под вечер Маот охватывает беспокойство, и она отправляется туда, где черная земля сливается с желтым песком, и стоит, глядя в пустыню, пока не поднимется ветер.

А я сижу, прислонившись спиной к тростниковой ограде, и гляжу на Нил. Не то чтобы Маот молодеет, просто она тоскует по полям. Их обрабатываю я, а она отдает всю себя стаду. Каждый день она уводит овец и коз пастись все дальше.

Долгое время я наблюдал за переменами. Одно поколение сменяло другое, скудели поля, приходило в негодность орошение – тем более что участились дожди. И становились проще жилища, пока не превратились просто в шатры с тростниковой изгородью вокруг. И каждый год какая-то семья собирала свои стада и отправлялась на запад. Почему я должен быть так крепко привязан к этим несчастным остаткам цивилизации, я, который видел, как рабы фараона Хеопса разбирали на блоки великую пирамиду?

Я часто удивляюсь, почему не становлюсь молодым. Для меня это такая же тайна, как и для бронзовокожих крестьян, которые благоговейно падают ниц, когда я прохожу неподалеку.

Я завидую тем, кто становится молодым. Я жажду отбросить всю свою мудрость и ответственность и ринуться навстречу любви, навстречу волнению, от которого перехватывает дыхание, навстречу этим беззаботным годам, пока не настанет конец.

Но я по-прежнему остаюсь тридцатилетним бородачом и ношу овечью шкуру точно так же, как прежде носил камзол или тогу, и постоянно испытываю желание помолодеть и все так же не имею возможности его осуществить.

Мне кажется, что я был таким всегда. Хотя почему? Ведь я даже не могу вспомнить свое воскрешение, в то время как все помнят свое.

Маот – проницательная женщина. Она не требует от меня исполнения всех ее желаний, но, вернувшись домой, садится подальше от очага и напевает отрывки какой-то тревожащей песни, и подводит брови зеленой краской, чтобы стать для меня еще более желанной, и любым способом старается заразить меня своим беспокойством. Днем она отрывает меня от напряженной работы и показывает, какими становятся наши овцы и козы.

Среди нас нет больше молодых. С приближением юности или чуть раньше они уходят в пустыню. Даже беззубые, высохшие старики восстают из своих могил и, пренебрегая припасами, что были с ними, собирают свои стада, берут жен и ковыляют на запад.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию