Корабль отплывает в полночь - читать онлайн книгу. Автор: Фриц Лейбер cтр.№ 107

Он произнес эту просьбу шутливым тоном, но прозвучала она как приказ. Профессор, заметно расслабившийся с тех пор, как начал изображать радушного хозяина, благосклонно отнесся к ней.

Его дочь благодарно посмотрела на молодого доктора, а затем задумалась.

– Хуже всего эти кошмары, – сказала она чуть погодя. – В последние два месяца они стали еще ужасней. Я даже испугалась, что схожу с ума. По правде говоря, мне кажется, что я схожу с ума еще десять минут после того, как просыпаюсь. Так было, когда я два месяца назад встала с постели, взяла папин револьвер и выпустила все пули в луну, смотревшую в окно спальни. Потом до меня дошло, что это было символическое действие, – я понимала, что не могу попасть в луну, но была уверена, что должна это сделать и тем самым сохранить рассудок. Иначе мне пришлось бы забраться в наше бомбоубежище и никогда больше не выходить оттуда. Понимаете, так бывает, когда что-то разрывает ваши нервы, заставляет испуганно сжаться, если вы немедленно не броситесь в атаку, пусть даже судорожно и неумело.

– Я понимаю, – серьезно сказал доктор, и в голосе его ясно прозвучало участие. – Дженет, что происходит в ваших снах?

– Вы имеете в виду кошмары? В самом деле кошмары, потому что там всегда повторяется одно и то же. – Дженет закрыла глаза. – Так вот, я стою на улице, ночью, и вдруг по небу очень быстро проносится луна, необычно большая и яркая. Иногда она почти задевает верхушки деревьев. Я пригибаюсь, как будто прямо на меня выскакивает из ниоткуда огромный серебристый поезд, и мне до ужаса страшно. Потом луна скрывается из виду, и я начинаю думать, что больше мне ничто не грозит, но она с ревом появляется над горизонтом с другой стороны, повисая еще ниже. Воздух горький и горячий, словно он задымился от трения. Это повторяется снова и снова, все чаще и чаще, хотя я каждый раз думаю, что впредь такого не будет. Я чувствую себя героем «Колодца и маятника» По, который лежал на полу, смотрел, как сверкающий маятник приближается к нему с каждым свистящим взмахом, и ждал, когда острая как нож кромка разрежет его надвое. Но в конце концов мне поневоле становится интересно. Я точно знаю, что ничего хуже не придумаешь, что какой-то суровый закон запрещает это делать, что я брошу вызов фантастически могущественным силам, но все же поднимаю руку… не спрашивайте, как мне это удается, ведь луна летит так быстро, – я этого не знаю, и не спрашивайте, как я могу дотянуться так высоко, когда она все еще проносится над вершинами деревьев, и порой кажется, что она прижимает свое изрытое кратерами лицо к земле, а иногда моя рука вытягивается, как сказочный бобовый стебель… но, так или иначе, я поднимаю ее, зная, что не должна этого делать, и прикасаюсь к луне!

– И какова луна на ощупь? – спросил доктор Сноуден.

– Мохнатая, как огромный паук, – быстро ответила Дженет, а затем удивленно открыла глаза. – Я никогда раньше не вспоминала об этом. Луна ведь каменная. Почему я так сказала, доктор?

– Не знаю. Забудьте об этом, – ответил он и тут же как ни в чем не бывало задал новый вопрос: – Что было дальше?

Дженет обхватила свои локти и плотно сжала колени.

– Луна раскололась, – прошептала она. – Разбилась вдребезги, словно белая тарелка. Осколки завертелись и со стуком посыпались на меня. Но за мгновение до этого я исчезла, и весь мир вместе со мной, а осколки все падали, как пули, или как лавина, или как перевернутый фейерверк, мгновенно став размером с гору, – и в этот миг я ощутила ужасную вину, понимая, что все это из-за меня, ведь я коснулась луны. Это и сводило меня с ума.

Она глубоко вздохнула.

– Знаете, Дженет, – улыбнулся доктор Сноуден, – я невольно подумал, что три тысячи лет назад ваши сны могли принять за предупреждение богов, не желающих высадки на Луне, а также за предсказание ужасных бед, которые случатся с нами, если мы святотатственно вмешаемся в небесные дела… Нет, профессор Макнеллис, я не имел в виду ничего серьезного, – поспешно добавил он, перехватив неодобрительный взгляд астронома. – Просто у меня такая привычка – говорить во время занятий все, что приходит в голову. Я считаю, что полезно высказывать вслух даже суеверные мысли, а потом обсуждать их. Между прочим, должен заметить, что сны Дженет содержат элементы теории космического льда, вы не находите? Видите, я нарушаю собственные правила, едва успев установить их.

– Раз уж вы возвели ее в ранг теории, – язвительно ответил профессор, – замечу, что всю эту историю с вечным льдом затеял один венский инженер по имени Хёрбигер, человек без астрономического образования. Его странная и восхитительная идея заключалась в том, что Луна состоит изо льда и грязи, что она прилетела к нам из бесконечного космоса и скоро приблизится к Земле настолько, что вызовет наводнения и землетрясения, а затем расколется на части и обрушит на нас сверкающий ледяной град. Более того, по утверждению Хёрбигера, прежде у Земли было шесть лун и все они раскололись таким же образом. Нынешняя – седьмая по счету. Помимо всего прочего, разрушение предыдущих шести, как он полагал, породило легенды о Всемирном потопе, огнедышащих драконах, рухнувшей Вавилонской башне, Сумерках богов и так далее. Кстати говоря, здесь нет ничего нового. В минувшем столетии Игнатиус Доннелли ^[37], который даже был членом конгресса, написал обо всем этом в книге «Рагнарёк»; правда, он говорил о кометах, а не о лунах – в те времена полагали, что кометы имеют бо́льшую массу. А теперь Великовский начал все заново, бездумно повторяя идеи Хёрбигера применительно к кометам. И одурачил множество якобы разумных людей. В любом случае Хёрбигер обзавелся целой армией последователей-нацистов. Многие из них были поклонниками псевдонауки. Космический лед как нельзя лучше подходил к идее нордического сверхчеловека. Разумеется, Дженет все это известно – ты ведь читала эту чушь, дорогая?

Доктор вскинул голову и быстро спросил:

– Профессор Макнеллис, я ошибаюсь или в идее о расколовшейся Луне все же присутствует слабая тень действительно научной теории?

– О да. Если спутник с пластичным ядром приблизится к материнской планете, приливные воздействия последней разорвут его на части. Предположительно, так и образовались кольца Сатурна – осколки луны, подошедшей слишком близко. Эта критическая дистанция получила название предела Роша. Для Земли она составляет всего шесть тысяч миль над поверхностью… Луна могла бы подойти так близко, даже если бы имела ядро правильной формы, а она его не имеет. Джордж Гамов предположил, что при сохранении всех нынешних условий такая ситуация действительно может сложиться… через сто миллиардов лет! – Профессор усмехнулся. – Сами видите, эта чепуха никак не применима к нашему случаю.

– И все-таки это любопытно. – Доктор перевел взгляд с отца на дочь и спросил как бы невзначай: – Дженет, а вы верите в теорию вечного льда?

Она покачала головой, а ее отец пренебрежительно фыркнул.