В клетке. Вирус. Напролом - читать онлайн книгу. Автор: Джон Скальци cтр.№ 106

– Я точно беру мобильник, когда иду в ванную, – подтвердил Рамон.

– Ага, но ты же идешь туда облегчиться, а не сводить счеты с жизнью, – сказала Ванн, на что он только пожал плечами.

– Я к тому, что он мог сделать это просто по привычке, – сказал я. – Возможно, даже не задумываясь.

– Значит, Кауфман паникует из-за записи, убирает ее, потом возвращается в отель, раздевается, берет ремень и телефон, идет в ванную, обвязывает ремень вокруг душа и своей шеи, отвечает на сообщение, просит нас прийти через пятнадцать минут, а потом убивает себя.

– Именно так.

– Слишком сложно, – заметила Ванн.

– Разве имеет значение, собирался ли он повеситься до того, как мы позвонили, или после? – спросил я.

– Если мы пытаемся выяснить, почему он убил себя, то имеет. И вот еще что. – Ванн показала на дверь с задвинутым язычком замка. – Он хотел, чтобы в номер могли зайти без проблем. Было ли это сделано для нас? Или для кого-то еще? А если для кого-то еще, то для кого? И зачем?

– Вы разговаривали с чиновниками СХЛ, – сказал я. – Что они думают обо всем этом?

– Они потрясены, – ответила Ванн. – По-настоящему, это не просто слова. О Кауфмане уж точно никто не мог подумать, что он повесится в гостиничной ванной. – Она показала на изображение Кауфмана перед нами. – Никогда не впадал в депрессию, всегда был полон энергии и все такое прочее. Судя по всему, эдакий ловкач.

– Что это значит?

– Думаю, это значит, что он был порядочной сволочью, из тех, кто с усердием делает свою работу и всегда добивается своего.

– Он был женат? Или встречался с кем-нибудь? – спросил я. – Может, они поссорились, поэтому он и полез в петлю?

Ванн покачала головой:

– Нет. У него только родители и сестра. Лига их уже известила. Я поговорю с ними сегодня или завтра.

– Кто-нибудь проверял его телефон? – спросил Тони. – Кауфман мог звонить или писать кому-то из родных или знакомых… перед тем как… ну это… – Он махнул рукой в сторону висящего тела.

– Телефон был заблокирован, – ответила Ванн.

Тони присмотрелся к изображению телефона.

– Есть несколько способов обойти блокировку такого аппарата, – сказал он.

– Полагаю, никто из двух правоохранительных структур, проводящих осмотр, не захотел нарушать конституционные права личности, – заметила Ванн.

– Понятно, – кивнул Тони.

– Перед тем как прийти сюда, я запросила ордер на обыск, – сообщила Ванн. – Когда мы его получим, то обратимся к провайдеру.

– Если телефон ему выдала лига, ордер может и не понадобиться, – заметил Диас.

Ванн выразительно глянула на меня, выгнув бровь.

– Я займусь этим, – пообещал я и снова показал на изображение. – Есть ли вероятность, что кто-нибудь заходил туда до нас?

Ванн кивнула Диасу, и на виртуальном экране появилось изображение гостиничного коридора перед номером Кауфмана, запущенное на большой скорости.

– Это запись с камеры наблюдения на этаже, сделанная за час до нашего прихода. Вот Кауфман. – Она указала на человека, с комичной поспешностью заскочившего в номер. – Кроме него, никто не входил и не выходил из этой двери до того, как мы появились. В другие номера люди входили и выходили, но в эту вошли только он и мы.

– А что говорят криминалисты? – спросил я.

– Говорят, проверка отпечатков пальцев и прочих данных займет какое-то время. У сети отелей хранятся отпечатки пальцев всего персонала, и это, по крайней мере, поможет нам сократить список людей, заходивших в номер. Но, во всяком случае, пока нет никаких оснований считать, что там произошло нечто другое, а не то, что представляется очевидным.

– Где тело Кауфмана сейчас? – спросил я.

– В вашингтонском бюро судмедэкспертизы. Сегодня обещали выслать предварительный отчет, включая результаты токсикологического анализа. Так что мы ждем ордеров и отчетов от криминалистов и судмедэкспертов.

– Да, – сказал я. – Сегодня у нас понедельник, девять часов тринадцать минут утра. Скорее всего, ордера мы получим раньше остального. И я сразу же свяжусь с лигой, как только мы закончим здесь.

Тони взглянул на Диаса, и тот убрал изображение номера, заменив его длинной бирюзово-оранжевой полосой с двумя колонками, помещенными одна над другой. В первой отображался сердечный ритм, во второй – мозговая активность. Ванн вопросительно посмотрела на Тони.

– Это стандартный графический дизайн, который лига использует для показа параметров игрока, – пояснил тот. – Такой способ проще, чем извлечение исходных данных для визуального наблюдения за ними.

– Как-то по-уродски выглядит, – сказала Ванн.

– Это всплывающее окно.

– Я и говорю – по-уродски, – повторила Ванн.

– Ладно, давайте я покажу вам три фрагмента. – Лента видеоданных быстро прокрутилась вперед, а потом замедлилась. – Дуэйн Чэпмен был «козлом отпущения» трижды за игру. То есть игроком защиты, чью голову используют в качестве мяча.

– Вы еще будете учить меня правилам хилкеты, – проворчала Ванн.

– Послушайте, – сказал он. – Далеко не все их знают.

– Я, например, – вставил Диас.

Тони махнул рукой в его сторону, словно говоря: «Вот видите?»

– Итак, здесь это произошло в первый раз. – он показал на изображении. – Можно заметить, что пульс учащается и активность мозга лишь слегка колеблется. Это потому, что, когда отрывают голову, боль небольшая. Они просто убавляют чувствительность, но не совсем, а чтобы заставить игрока избегать ее. То есть она остается на уровне ощущения примерно как от пощечины, так называемая «умная боль». Это отображается в основных показателях состояния организма резкими скачками, которые идут на спад, потому что, когда трилу отрывают голову, его сенсорная система отключается.

– Почему? – спросил Диас.

– Потому что, когда игра еще только появилась, выяснилось: если этого не сделать, то кто-нибудь из команды противника обязательно спляшет на обезглавленном теле – просто так, забавы ради. Бывают еще те мудаки.

– Значит, сердечная и мозговая активность растет, а потом падает, – заключила Ванн.

– Все верно, а теперь взгляните, что произошло, когда Чэпмена выбрали во второй раз. – Лента промелькнула и снова замерла. – Теперь скачки сердечного ритма и работы мозга значительно выше, и они не падают, как это было в первый раз, когда трилу оторвали голову. В той мере, в какой эти показатели коррелируют с болью, он испытывал ее гораздо сильнее, и она полностью не прошла.

– Кто-то подрегулировал болевую чувствительность в его триле, – сказал я.

Хадены, использующие трилы, могут уменьшать или увеличивать болевой порог трила. Сбавлять его до нуля глупо – как и в человеческом теле, боль предупреждает об опасности, и ты можешь серьезно повредить машину, а ремонт стоит дорого, – хотя иногда возможность понизить порог бывает кстати. Разумеется, можно и повысить, но мало кто на это идет.