Танкист из штрафбата - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Дышев cтр.№ 35

Она осторожно взяла томик, ей показалось даже, что он подпален огнем пожарищ – запах этот был неуловимый, словно от далекого костра.

На самом деле в прошлом году Иван, спешно покидая с экипажем горящий танк, вернулся, чтобы вытащить из огня полуобгоревшую сумку. И не столько из-за нее рисковал, сколько из-за этого есенинского томика.

– «Анна Снегина»… – тихо произнесла Ольга.

Она перелистнула несколько страниц, увидев только одно знакомое стихотворение, и поняла, что никакие силы не заставят ее вернуть ему эту книгу.

– Ваня, как подарок взять книгу не могу. А вот на время – пожалуй… Потом верну.

– Хорошо, только, Олечка, не торопитесь возвращать. Пусть она у вас хранится… До окончания войны, – рационально предложил Иван.

– А не жаль надолго с ней расставаться? Ведь я вижу, как она вам дорога.

– Жаль будет, если она сгорит в танке, – усмехнувшись, заметил Иван и добавил: – Вместе со мной…

– Печальный у нас какой-то разговор, Ваня.

Как все чистые душой люди, Ольга не могла скрыть истинные чувства. Лейтенант, конечно, не рисовался, бравады не было: кто же не знает, что пехота и танкисты среди наземных войск – первые в списках потерь.

– Кстати, эта книжка уже раз горела… Еле успел вытащить из танка. Не будем опять испытывать ее судьбу.

Ольга неожиданно для себя вдруг прижала книгу к груди, всего на несколько мгновений, сразу почувствовав ее тепло.

– Хорошо, я сохраню ее, – Ольга глянула с веселым прищуром. – Но с одним условием: вы обязательно ее заберете. После победы.

– Обещаю! Теперь у меня есть дополнительный стимул дожить до победы.

Сейчас лейтенант Родин был готов обещать все что угодно. У него просто кружилась голова – самая красивая девушка бригады взяла у него любимый есенинский томик, так естественно и легко, и не просто взяла, а будет хранить книжку до самой победы. Она будет ждать его! И маленький томик будет всегда напоминать ей, что есть такой лихой неперспективный командир танкового взвода Иван Родин. А подпаленная войной книжка будет хоть и призрачным, но все же залогом их будущей встречи. Маленькую частичку его далекого мирного бытия Ольга сбережет, а там – будь что будет…

Он не стал провожать ее. Ольга, простившись, тоже не обернулась, а сразу пошла в избу, где располагался узел связи, туда, где у девушек был уголок для отдыха.

Книжку спрятать было негде, и подружка, оторвавшись взглядом от радиотелеграфа, тут же приметила ее.

– О-о, я вижу, подарки становятся все более интересными!

Оля постаралась ответить скучным голосом, но это не очень получилось:

– Отстань, Танюха, я просто взяла почитать.

Но та успела заметить автора, прежде чем Ольга спрятала книжку в вещмешок.

– Есенин… А мне дашь почитать?

– Нет.

Таня не обиделась, просто улыбнулась, сразу став юной, как школьница. Вот такая у нее была замечательная улыбка.

Подружки давно понимали друг друга без слов и в серости и ужасе военных будней поклялись, что не будут заводить никаких романов с мужчинами, не принимать подарков, непоколебимо отвергать их малейшие попытки ухаживания. И как бы трудно ни было, продаваться за материальные и прочие блага они не будут! И с собачьей кличкой ППЖ ходить не будут!

Надо было как-то закрепить эту суровую клятву. Оля зловещим голосом тогда предложила: «Давай на крови!» Таня согласилась, но когда дело дошло до осуществления замысла, девчонки не то чтобы испугались, но с неловкостью поняли, что нечего на войне вот так глупо и нелепо проливать кровь.

«Тогда давай, – с серьезным видом закоренелой активистки внесла новое предложение Оля, – скажем друг другу „честное комсомольское!“. А Таня сказала, что она не комсомолка, ее, как двоечницу, в комсомол не приняли. „В пионеры тоже не приняли?“ – строго спросила Ольга. „В пионеры приняли!“ „Тогда говори „честное пионерское!“».

Ритуал был соблюден: Танька даже вскинула руку в пионерском салюте, девчонки рассмеялись звонко и неожиданно, как давно уже не смеялись…

Ночью Ольга внезапно проснулась от пронзительной, как свист пули, мысли. Она была такая пугающая, что Оле стало нехорошо: сердце бешено забилось, стало не хватать воздуха. Она села, опустив ноги с топчана.

«Ведь эта книга была его оберегом! А он отдал ее, бездумно, красивый жест сделал. Он же из огня ее вытащил! Вернуть, надо немедленно вернуть… Нельзя вот так легко расставаться с дорогими вещами…»

Ольга потянулась к вещмешку, развязала его и вынула книгу. Ощутимо теплая, она будто хранила в себе тепло, и это было тепло Ваниных ладоней… Тихую радость и умиротворение почувствовала Оля, и ушла тревога. Хоть и далеко еще было до конца войны, Ольга подумала, что ничего с Ваней не случится, и они обязательно доживут до победы. И тогда она торжественно возвратит ему заветную книгу.

Оля улыбнулась своим мечтам, представив эту картину. Только неужели они больше не встретятся?

Иван на мешке с сеном в избушке тоже не мог долго уснуть. Он думал о том, что вместе с книгой, наполненной светлой, божественной лирикой, он передал Оле частицу самого себя, со своими думами, мыслями и тайными мечтаниями. А что будет дальше? В сумраке ночи, лежа с закрытыми глазами, он видел ее лучистые глаза и знал, что ее ироничный взгляд и наклон головы, легкая, неземная походка, завораживающий голос и весь образ будут всегда с ним в воображении и мыслях о будущем.

Как это случилось, он сам не понимал. Пьянящий дурман полевых цветов, бесшабашный и отчаянный риск романтика, мистическое притяжение книги трагичного гения, звезды на небесах и звезды на погонах…

С той пьянящей сердце встречи с Ольгой прошло, наверное, недели три. Все эти дни Иван мыслями был с ней. И сейчас с экипажем под тихий перебор гитарных струн, когда наконец иссяк Сидорский, но еще оставался спирт во фляге, Родин предложил тост:

– Давайте, ребята, выпьем за женщин! За наших фронтовых подруг! За то, чтобы мы, мужики, никогда больше не допустили такого уродства в жизни, как женщина на войне.

Руслик отложил гитару, взял кружку.

– За что я уважаю тебя, командир, – ты прямо читаешь мои мысли!

А Сидорский добавил:

– Я бы сказал, наши мысли. Женщинам гораздо труднее на войне…

Деревянко вздохнул, подставил свою кружку под флягу, из которой разливал спирт Кирилл:

– О том, как трудно женщинам, знают только женщины…

Они выпили, на этот раз с хорошим стуком приложившись алюминиевыми кружками.

И тут Саня почувствовал, как его повело, будто танк тихо сдвинулся и заскользил, раскачиваясь, как «ванька-встанька». Руслик что-то сказал, Саня не сразу понял смысл его слов, потому что Баграев внезапно раздвоился, и это его рассмешило.