Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 201

Но Черчилль был не из робкого десятка. Ему понравился вызов, и он его принял. Статья, которая в итоге принесла автору двести пятьдесят фунтов, была написана уже к концу июня. Черчилль направил ее для обсуждения своему доверенному лицу Десмонду Мортону. По мнению последнего, Черчилль ошибся, когда отказался признавать стремления Гитлера объединить германский народ. В представлении политика немцы уже были единым целым. Но это не так, замечал Мортон, указывая на «серьезную глубоко скрытую вражду» между пруссаками и баварцами, пруссаками и жителями Рейнской области и т. д. Другое дело, удастся ли фюреру добиться своей цели. Кроме того, Мортон обратил внимание на то, что Гитлер на самом деле происходит из Австрии, жители которой «презираются пруссаками за их мягкотелость и изнеженность». Одновременно фюрер выходец из нижней прослойки среднего класса, которой было запрещено в довоенной Австрии занимать руководящие посты. «Каким замечательным фрейдистским примером „компенсации“ за „неполноценность“ является карьера» Гитлера, — восклицал Мортон. Наконец, последнее замечание. Мортон считал необходимым развить тему «безумия» Гитлера. Психиатры утверждали, что он страдает маниакально-депрессивным синдромом с чередованием «яростных вспышек энтузиазма и беспричинной депрессии» ^[1996].

Помимо Мортона черновик статьи был также показан Фредерику Линдеману ^[1997]. Результатом обсуждения с профессором стало добавление имен ведущих деятелей Германии в заключительный абзац, о котором еще будет сказано ниже ^[1998].

Статья Черчилля «Правда о Гитлере» вышла в ноябрьском номере The Strand Magazine и содержала следующее предисловие от редактора: «В этой убедительной статье мистер Черчилль в типичной для себя манере открыто высказывает свои взгляды о действиях и амбициях лидера Германии. Высказанные мнения и сделанные умозаключения основаны на фактах и принадлежат мистеру Черчиллю, при этом они не обязательно совпадают с мнением редакции Strand Magazine» ^[1999].

Весьма вовремя сделанное замечание, поскольку статья Черчилля вызвала порицание у Министерства иностранных дел Германии. Посол Его Величества в Берлине в период с 1933 по 1937 год Эрик Клэр Эдмунд Фиппс (1875–1945) сообщал в Лондон главе Форин-офиса Сэмюелю Хору, что МИД Германии инструктировал своего посла выразить «протест против личных атак на главу немецкого государства», которые содержатся в упомянутой статье ^[2000]. «Мистер Черчилль стал очень непопулярен в Германии», — констатировал Ральф Виграм на следующий день ^[2001].

Недовольство выразил и сам Гитлер, переведя, правда, свою оценку из плоскости личных обид в плоскость международного сотрудничества между двумя странами, которое, по его мнению, изрядно страдает от подобных публикаций. «Какая же судьба ожидает англо-германское соглашение в военно-морской сфере, если автор этой статьи будет военно-морским министром Британии?», — с нескрываемой злобой вопрошал фюрер ^[2002]. «Я не знаю, что на самом деле значит это высказывание, но, если бы мистер Черчилль знал о реакции Гитлера (разумеется, знал. — Д. М.), он, возможно, ответил бы: это лишний раз говорит о необходимости иметь сильное вооружение, в противном случае немцы будут указывать нам, кто должен, а кто не должен входить в правительство нашей страны», — прокомментировал заявление фюрера Ральф Виграм ^[2003].

В статье Черчилля было несколько моментов, которые не могли оставить руководство Германии равнодушным. Самыми сильными оказались последние шесть абзацев, где автор коснулся ужасов «ночи длинных ножей» (известна также, как «операция Колибри»), которая пришлась на 30 июня 1934 года и ознаменовала собой новые методы устранения неугодных, «без закона, без обвинения, без суда». Жертвами этой расправы стали, по словам автора, «представители различных классов и интеллектуальной составляющей Германии». «Среди них были нацисты и антинацисты, генералы и коммунисты, евреи, протестанты и католики. Кто-то из них был богат, кто-то — беден, кто-то молод, кто-то — стар, кто-то знаменит, кто-то — безвестен. Но всех их объединяло то, что они выступали против режима Гитлера» ^[2004].

Если обратить внимание на дату, когда были написаны, а еще лучше, опубликованы эти строки, то нельзя не подвергнуть сомнениям заявления тех критиков, которые обвиняли Черчилля в оппортунизме и желании приспособиться и прогнуться, лишь бы получить место в правительстве. Более резкого антипиара даже трудно себе представить . И хотя был полностью прав Ральф Виграм, указывающий на недопустимость иностранного вмешательства в кадровые решения, тем не менее приглашение Черчилля в состав правительства при подобной публикации служило недвусмысленным заявлением о той политике, которой будет придерживаться новый кабинет министров.

Впоследствии Черчилль еще вернется к рассмотрению событий 30 июня 1934 года, обозначивших начало единоличного правления фюрера. Той роковой ночью оборвались жизни не только множества невинных людей, попавших под горячую руку слепого террора. Среди раздавленных были также и недавние соратники Гитлера. К лету 1934 года стало очевидно, что в нацистской партии наметился раскол между главой НСДАП и сторонниками социальной революции под руководством рейхсляйтера Эрнста Юлиуса Рёма (1887–1934) и одного из основателей НСДАП Грегора Штрассера (1892–1934). Последние считали, что грабежи должны коснуться не только евреев, но и распространиться на другие состоятельные элементы общества. Они призывали к радикальным социальным преобразованиям и старались подтолкнуть к этому Гитлера. Но фюрер был против подобных метаморфоз.

Понимая, что на стороне его противников огромная сила — Рём был главой штаба коричневорубашников и к весне 1934 года завербовал в ряды СА более трех миллионов человек, Гитлер решил действовать быстро и безжалостно. По словам Черчилля, «в напряженный момент, когда решался вопрос жизни или смерти, он показал себя страшным человеком». Все противники были спешно арестованы и без колебаний расстреляны. В тот день казни продолжались в течение всего дня. У многих палачей не выдерживала психика, а некоторые «эсесовцы, которые зашли далеко в расправе над заключенными», сами были пущены в расход ^[2005].