Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 14

Была и еще одна причина, повлиявшая на реакцию Черчилля. Вспоминая о своем друге, он намеренно так много повторял про удивительные умственные способности, огромный интеллектуальный багаж и значительный опыт покойного. Эпизод со Смитом лишний раз показал, что с кончиной человека исчезает не только он сам, физически, но и все те ментальные наработки, сделанные за время преодоления жизненных препятствий; все те планы, которые человек вынашивал, но которые останутся неосуществленными; все те мысли, которые он обдумывал, но которые теперь не будут высказаны; вся та польза, которую он мог бы принести своим ближним, а в некоторых случаях и всему человечеству, но которая окажется нереализованной.

Свое описание жизни и деятельности 1-го графа Биркенхеда Черчилль завершил следующими словам: «Есть люди, которые, умирая после успешной трудовой и деловой жизни, оставляют после себя наличные и активы в огромных количествах — поместья, фабрики или славу больших дел. Ф. Э. оставил свои сокровища в сердцах друзей, и они будут хранить память о нем до тех пор, пока не придет их собственный срок» ^[119]. Задумывался ли Черчилль над тем, что он оставит после себя? Каждый задает себе этот вопрос, вне зависимости от возраста и положения. Черчилль знал, что точно не оставит банковских счетов, но будет «слава больших дел», будут книги, а также будут «сокровища и память в сердцах друзей». Останется и летопись его жизни: бурной, непредсказуемой, стремительной и плодотворной.

Черчилль всегда любил рассказывать о себе. Именно повествованием о собственных впечатлениях он обязан своему первому литературному успеху. Он часто вспоминал о своих юношеских подвигах на северо-западной границе Индии, в Судане и особенно в Южной Африке во время частных бесед и разговоров. Понимая, что verba volant, scripta manent , некоторые из этих воспоминаний он перенес на бумагу. В 1920-х годах из-под его пера вышел ряд автобиографических статей, посвященных тем славным, но канувшим в Лету дням: в декабре 1923 и январе 1924 года в The Strand Magazine вышли статьи «Как я бежал от буров», в декабре 1924 года в том же издании — «Когда я был молод», в сентябре 1927 года в Pall — «В индийской долине», а в ноябре того же года в том же издании — «С Буллером к мысу Доброй Надежды».

Начиная с 1928 года Черчилль стал активно диктовать воспоминания о своем детстве и юности. К 1930 году в форме статей и надиктованного текста у него собралось порядка шестидесяти — семидесяти тысяч слов, которые можно было использовать в новом литературном проекте. Он решил воспользоваться этой возможностью и создать произведение, описывающее первые двадцать пять — тридцать лет своей жизни, тем самым объединив предыдущие статьи, а также фрагменты из первых книг в «единое и полное повествование» ^[120]. Он рассчитывал написать дополнительно сорок — шестьдесят тысяч слов, которые позволили бы увязать имеющийся материал в единое целое ^[121].

Подобный подход с опорой на опубликованные источники имел существенный недостаток: часть материала уже была известна читателям. Но было и преимущество. В отличие от большинства автобиографий, когда главным источником информации выступает память автора, которая, как известно, не всегда является надежным инструментом, порой значительно искажающим прошлое, Черчилль использовал в целом достоверные сведения ^[122]. Это сокращало количество ошибок в повествовании, хотя и не исключало их полностью. В некоторых фрагментах, дописанных автором специально для нового проекта, появился ряд неточностей , но они не имеют принципиального значения.

В конце февраля 1930 года он познакомил со своей идеей издателя Торнтона Баттервортса (?— 1942), у которого публиковалось предыдущее знаковое сочинение — «Мировой кризис» ^[123]. Еще через два месяца Черчилль сообщил о новом проекте своему американскому издателю: Чарльзу Скрайбнеру-младшему (1890–1952) ^[124]. Баттерворте идею политика поддержал. В США, напротив, к новому предложению отнеслись сначала со скептицизмом. Не слишком успешные (по сравнению с ожиданиями и вложенными средствами на рекламу) продажи предыдущих книг британского политика являлись не самым лучшим аргументом в пользу очередного издания. Кроме того, сама тема могла не вызвать должного интереса у американской публики, о чем Скрайбнер попытался тактично сообщить автору ^[125]. Черчилль не отличался скромностью, и ответ «нет», особенно выраженный в тактичной форме, значил для него не так много, — это был просто сигнал добавить еще пару весомых доводов, что и было сделано. В итоге американского издателя удалось убедить в коммерческих перспективах нового проекта.

В июле 1930 года Черчилль через своего секретаря связался с типографией Buttler and Tanner Ltd. для печати двенадцати экземпляров чернового варианта рукописи с последующей отправкой заинтересованным лицам ^[126]. В этом же месяце он познакомил с рукописью Эдварда Марша (1872–1953), который на протяжении многих лет выполнял стилистическую правку большинства произведений политика. Черчилль попросил Марша акцентировать внимание на следующих вопросах: пунктуация, грамматика, повторы слов и фраз, а также избыточность текста. Он согласился при необходимости пожертвовать десятью тысячами слов. Помимо описания детских и школьных лет, учебы в Сандхерсте, военных кампаний на Кубе, в Индии, Судане и Южной Африке, он также решил рассказать читателям о своем самообразовании, которое продолжалось на протяжении всей его жизни, но активную форму впервые приняло во время несения службы в индийском гарнизоне Бангалор в 1896–1897 годах. Одновременно Черчилль добавил в текст рассуждения на религиозные и философские темы. Историк и романист Джон Бачен (1875–1940), брат которого Алистер служил в годы Первой мировой войны с Черчиллем в одном батальоне и скончался от полученных ран в 1917 году, полагал, что философствования и политика не соответствуют формату издания, сам Черчилль так не считал, однако к мнению Бачена прислушался и попросил Марша сказать, что тот думает по этому поводу ^[127].

Марш внимательно прочел рукопись, сделал стилистические и грамматические правки. Он счел недостаточным использование дефисов и, к изрядному недовольству автора, внес соответствующие исправления в текст ^[128]. Но это была старая тема, по которой перья редактора и автора скрещивались чуть ли не в каждом литературном проекте. В сокращениях, по мнению Марша, острой потребности не было ^[129].