Остров кошмаров. Томагавки и алмазы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 16

Судья понял, что он, собственно, столкнулся с чистой воды идеологией и эта особа ничуть не похожа на запутавшуюся в трудной жизни хрупкую женщину. Вздохнул и надел черную шапочку – как с давних пор поступают английские судьи, вынося смертный приговор.

Что до Анны Бонни, она и не пыталась притворяться зайкой. Держалась непреклонно, а в качестве прощального слова бросила Рэкхему:

– Если бы ты дрался как мужчина, не был бы повешен как пес!

Что, по-моему, в изрядной мере справедливо: не устрой Ситцевый Джек лютую попойку, не попал бы за решетку, а потом на виселицу…

И все же Анна с Мэри отмотались. Уже выслушав приговор, они заявили судье, что беременны. Судебный врач это подтвердил, что решительно меняло дело: по тогдашним английским законам беременным полагалось заменить смертную казнь тюремным заключением.

Не успев родить, Мэри заразилась в тюрьме лихорадкой и умерла. Анна все же родила (по другим версиям – нет), а уже в следующем году ее загадочным образом помиловали вчистую и отпустили на свободу, после чего все ее следы теряются. По одной из версий, достаточно убедительной, отец Анны все же пожалел непутевую, но единственную доченьку и, используя свои связи и деньги, добился ее освобождения.

А вот теперь вынужден доложить читателю: нет ровным счетом никакой уверенности, что мы имеем дело с реальной историей, а не с красивой сказкой. Никаких официальных документов, подтверждавших эту историю или по крайней мере реальное существование и Анны Бонни, и Мэри Рид, нет. Единственный источник, которым пользовались впоследствии все писавшие об Анне и Мэри (и в первую очередь – вездесущий Даниэль Дефо) – книга о пиратах Карибского моря, принадлежащая перу некоего Уильяма Джонсона. Достоверно известно, что это – удалившийся на покой пират, что «Уильям Джонсон» – это псевдоним, а его настоящего имени так никто никогда и не узнал (как до сих пор неизвестно, кто скрывался за псевдонимом «Эсквемелин», автор интереснейшей книги о пиратах и сам, несомненно, бывший пират с приличным стажем). И у «Эсквемелина», и у «Уильяма Джонсона», должно быть, за душой было столько всякого, что свои настоящие имена они никогда не раскрыли.

Такие дела. Как бы там ни было, красивая история, верно?

А вот история третьего персонажа нашего повествования прекрасно документирована и литературным вымыслом никак быть не может. Она – один из печальных примеров того, до чего может довести человека сварливая жена…

Жил-поживал на острове Барбадос мистер Стид Боннет, человек на острове уважаемый, с самой лучшей репутацией, благонравный и благонамеренный. С образованием, майор в отставке, хозяин большой плантации, которой толково управлял. Одним словом, образец добропорядочного гражданина, каким он долгое время и считался.

Вот только супружница ему досталась – хоть святых вон выноси. Более всего напоминала пилу-болгарку – пилила мужа день и ночь, по любому поводу, придираясь к каждому пустяку (некоторые считают, что у нее были какие-то проблемы с психикой).

Боннет не один год терпел это, терпел… и не вытерпел. В конце концов форменным образом сбежал из дома от бесконечных скандалов. Причем сбежал довольно оригинальным образом: ушел в пираты, что стало для жителей Барбадоса форменным шоком: во-первых, как уже говорилось, человек был самый что ни на есть благонравный и благонамеренный, во-вторых, ничто в его прошлой жизни не предвещало такого вот финала.

Произошло это в 1717 г. На собственные деньги он оснастил десятипушечный шлюп, который назвал «Рэвендж» – «Месть». Не нужно в этом усматривать желание отомстить какой-то конкретной персоне: у пиратов на многое была своя мода, в том числе на названия кораблей. «Месть» было едва ли не самым популярным, согласно подсчетам особо скрупулезных историков пиратства, его носил едва ли не каждый пятый корабль «джентльменов удачи». На втором месте шли «Бродяга» и «Скиталец». Вообще, пираты того времени любили давать кораблям названия, подчеркивавшие их отлучение от «приличного» общества, напоминавшие всем и каждому, что они – изгои. В этом была не столько грусть, сколько дерзкая бравада, вызов этому самому «приличному» обществу, его законам, морали и установлениям.

Набрав команду из 70 человек, Боннет отправился пиратствовать. Нужно уточнить, что ни в морском деле, ни в навигации он совершенно не разбирался – но подыскал себе нужных специалистов, так что как-то справлялся. Как ни удивительно, дилетанту везло. За короткое время он захватил у побережья колонии Виргиния семь торговых кораблей.

Правда, его пиратство было какое-то… несуразное, что ли. Где-то даже опереточное. Он никогда не выгребал из трюмов все под метелку, брал лишь часть, что-то, что ему в данный момент было нужно. Команду и пассажиров пальцем не трогал, отпускал на все четыре стороны. Чем скорее походил на мальчишку, играющего в пиратов.

Именно эта тактика и вызвала недовольство команды – народ у Боннета собрался тертый, практически всем пришлось поплавать под черным флагом. В конце концов, когда температура перешла точку кипения, команда собрала толковище, «пиратскую сходку», как это прямо-таки у «джентльменов удачи» официально именовалось, – на что по пиратским законам имела полное право. И высказала серьезнейшую претензию: до каких пор будет продолжаться эта комедия? Здесь собрались не романтики и не искатели приключений, а люди обстоятельные, озабоченные в первую очередь тем, как подсобрать деньжат, и побольше. Всё, что кричали на этом майдане, в точности неизвестно, но наверняка стали раздаваться деловитые голоса: а не отправить ли капитана за борт?

Профессия пиратского капитана, безусловно, относилась к группе повышенного риска. Пиратская вольница, законным образом имевшая право на бунт, им частенько пользовалась и с капитанами, вызвавшими серьезное неудовольствие команды, частенько не церемонилась так же, как запорожские казаки со своими атаманами, которых запросто свергали, а то и «сажали в воду», то есть топили (такое сходство обычаев удивлять нас не должно – учитывая, что запорожцы тоже были классическими пиратами и в этом качестве фигурируют во многих книгах по истории пиратства).

Для Боннета могло кончиться вовсе уж скверно. Примеров хватало. В 1723 г. пиратского капитана Анстиса его морячки застрелили прямо в каюте неподалеку от Кюрасао. Капитана Филлипса в 1724 г. команда убила прямо на палубе неподалеку от Бостона и выбросила тело за борт. Капитана Ингленда (1720 г.) «разжаловали» и высадили на попавшийся по пути необитаемый остров. Правда, ему удалось оттуда выбраться, он добрался аж до Мадагаскара и там жил долго и благополучно в помощниках у «пиратского короля» Плантена, о котором я уже писал в прошлой книге. Гораздо меньше повезло капитану Лоу. Команда его тоже высадила на необитаемый остров (есть версия – за крайнюю жестокость к морякам), его, как и Филлипса, подобрало проходящее судно – но если Филлипса спасители не опознали, то на подобравшем Лоу корабле нашлись люди, прекрасно знавшие, что это за субъект и чем гнусно прославлен. И, не утруждаясь доставкой пирата к ближайшим судьям, без церемонии самолично вздернули его на рее, благо дело нехитрое…

Одним словом, для Боннета могло кончиться очень печально – но обошлось. Поблизости оказалось судно «Месть королевы Анны» «настоящего», «правильного» пирата Тича, удачливого и известного, – и команда Боннета настояла, чтобы «Месть» к Тичу присоединилась, справедливо рассчитывая, что уж при таком-то обороте дел их карманы пустыми не останутся.