Амурский вальс - читать онлайн книгу. Автор: Комбат Найтов cтр.№ 26

– Знал, но не придавал этому значения.

– Попросту говоря, закрывали глаза. Не будем об этом. От лица командования всем участникам операции объявляю благодарность, и всем будет выплачена денежная премия. Вадим, иди, объяви об этом личному составу. Я это сделаю, когда ребятки отдохнут, утром.

– Есть!

С Унтербергером Илья продолжил разговор, но уже на другую тему: форты и линии обороны нуждались в инженерном обеспечении. С грамотными специалистами была полная задница.

– Ну, как впечатление о моих разведчиках?

– Да как сказать? Необычно, они сами, без всяких указаний, делают всю необходимую работу. Одним словом, я с такими бойцами в разведку пойду, как говорится.

– Ну, инженерам в разведке работы не слишком много. Крепость и новые оборонительные линии нуждаются в инженерной поддержке. Как вы отнесетесь к тому, что РВС поручит вам руководство этой частью обороны города?

– А потом придет ЧеКа и меня расстреляют в каком-нибудь подвале, который я же и отремонтирую для них?

– Тфу-уу! – громко выдохнул воздух Илья и заулыбался.

– А чему вы смеетесь? Я сказал то, что и произойдет. – Илья почесал ухо, засвербевшее от сдерживаемого смеха, когда Петр Павлович выдавал эту правду-матку.

– Хотите посмеяться?

– Над чем?

– Над собственными страхами. Читайте! – и Илья протянул вытащенный из кармана мандат комиссара Всероссийской Чрезвычайной комиссии. – Вы уже под колпаком ЧеКа и разговариваете с единственным, пока, ее комиссаром на территории Приморского края.

– Но придут ведь и другие!

– Придут, и не место красит человека, а человек место. Это – да. Но ЧК борется с контрреволюцией и саботажем. Я, например, организовывал охрану границ и пресекал контрабанду золота. Наверное, те, которые этим занимались, считали меня зверем и последним гадом, потому что я лишал их возможности заниматься этим промыслом, а иногда и жизни, если мне оказывали малейшее сопротивление. Но существует закон, который они нарушали, и государство мне предоставило чрезвычайные полномочия для наведения порядка. Когда речь идет о самом существовании государства, то многие довоенные представления быстро устаревают, Петр Павлович. Закончится война, а мы всё это делаем для быстрейшего ее завершения, и все вернется на круги своя, и закон, и его исполнение. Вспомните историю революции во Франции, это одна из самых кровавых страниц в истории. И ничего, все встало на свои места, и доминирует закон, а не беззаконие. Ну, как знаете, я вам предложил службу по специальности, а это и паек, и денежное вознаграждение, у вас же семья здесь, и, кажется, миллионов за границей у вас нет, судя по всему. А это – самый восточный город России, дальше только заграница.

– Есть еще Петропавловск-Камчатский, он – восточнее. Хотя понятно, что это я просто по привычке исправляю неточности, не более того. Да, большевики победили, как ни печально на это смотреть. Непонятно: почему?

– Как раз с этим все понятно, мне, например, было сразу ясно, кто будет победителем.

– В вас говорит юношеский максимализм: люди – не могут быть равными!

– Они могут и должны быть равными, перед законом. А так, конечно, один выше, другой ниже, один толстый, другой худой, один умный, второй, мягко говоря, не очень. Но для закона они должны быть равными. Сословность и элитарность должны быть отменены, так как не соответствуют сегодняшнему состоянию общества. Хотел вас спросить: каково было ползти по снегу при вашей комплекции и росте, да с непривычки?

– Тяжело было, и очень боялся нашуметь и все сорвать вашим людям. Мне один из них помогал постоянно.

– Это было потому, что вы там все были равными перед смертью. Все до одного. И от каждого зависел успех или неудача операции.

– Да, кстати, если мои… – он так и не смог сформулировать определение, – узнают, что именно мои идеи помогли вам выбить японцев с такой удобной позиции…

– Мы можем об этом и не объявлять, если хотите.

– Да черт с ним, что сделано – то сделано. Бог с вами, Илья Николаевич, вам почему-то отказать не могу. Пишите меня… в ваши списки.

– Да, приказом мы оформим. Сейчас отдыхайте, а завтра, с утра, занимайте кабинет начальника инженерного управления и принимайте дела, точнее, обязанности, так как должность – вакантна. Тогда все, до завтра, товарищ главный инженер! – и он протянул бывшему полковнику руку.

Унтербергер сел на того коня, на котором прибыл сюда, и медленным шагом двинулся в сторону своей квартиры, мысленно оговаривая предстоящий разговор с супругой. Он ведь перед уходом ничего ей не сказал, оставил записку, что уезжает на пару-тройку дней, а возвращается начальником инженерного управления крепости. Генеральская должность, между прочим. Женни, кстати, все время говорит о каком-то «своем круге», так что ей точно будет не по душе то решение, которое он принял. Но что-то подкупало в действиях большевиков. Он хоть и числился «немцем», но происходили они из Эстляндии, давно служили в русской армии, искусственно поддерживая свои «немецкие корни». И немудрено: императоры российские, присоединившие Эстляндию, уже давно были не Романовыми, а Гольштейн-Готторп-Романовыми, и продвинуться по службе «немцу» было легче, чем остальным. Он был не уверен, что Женни его поймет. Но эти конкретно большевики драки не боятся, действуют осторожно, но дерзко и умело, шапку перед ворогом в руках не мнут. И никаких «Заграница нам поможет!» Жестко выкручивают руки «бывшим союзникам», играя на их противоречиях. Худо-бедно, а корпус они сформировали, ни на чем! Имея только Рабочую слободу в распоряжении, да часть восторженных поклонников из других районов города. Если бы… Увы, этот мальчишка прав, когда говорил, что их победа была предопределена. Остальным не хватало их целеустремленности. Да и в конце концов, в ход пошли уже украшения жены, так как жалованье инженерной школе Розанов выплачивал последний раз в октябре, все время говорил, что денег нет, едва хватает на оплату фронтовым частям. Судя по тому, как они разбегаются перед большевиками, то там он жалованье тоже не платил.

Большинство домов и «квартир» в центре города, где селились офицеры армии и флота, на заднем дворе имели небольшую конюшню, где, кроме лошадей, находились «двуколки», двухколесные коляски, а в семействах побогаче еще и одно-два ландо для выезда. Его супруга происходила из семьи Бирка, флотского военврача, генерала береговой службы. Сам полковник был сыном Нижегородского генерал-губернатора, бывшего губернатора Уссурийского края Павла Федоровича Унтербергера, так что до революции его конюшня и «выезды» были одними из лучших в городе. В то время, когда автомобили еще не были распространены, именно состояние «выездов» подчеркивало положение в обществе, как сейчас наличие дорогого и новейшего автомобиля. Но так как в царской армии он дослужился только до подполковника и покинул город еще в 1914 году, без семьи, добровольно попросившись в действующую армию, то постепенно выезды потеряли былой лоск, а после революции супруга распродала лошадей, которых содержать стало не на что. Муж уехал во Францию, переводы на край света иногда приходили, доходы отца резко упали, а инфляция «съела» благополучие. Сторонних доходов у семейства не было. Возвращение мужа в составе французской экспедиции, конечно, немного поправило дела, но не до такой степени, чтобы можно было начать восстанавливать утерянное.