Истерли Холл. Раскол дома - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Грэм cтр.№ 56

Она доплыла, и Джеймс тогда успокоился.

Эти, должно быть, рабочие, думал он, глядя на муравьев. В небе над головой пролетела очередная партия самолетов. Трутни могут явиться в любую минуту, и тогда что? Не станет же он бежать с воплями. В наши дни есть летающая гадость похуже. Послышался сигнал отбоя.

Тим сидел в пивном баре на углу, неподалеку от дома в Ньюкасле, где он снимал комнату. И почему, черт побери, в августе такая жара? Уже двадцать семь градусов, теперь должно стать прохладнее. Он уже выпил четыре пинты, но на самом деле этого мало: нужно было поспать, день за днем что-то делать, жить. Работы, слава богу, было много. Со всего света к ним поступали заказы: богатым всегда требуется больше, и яхты продолжали строиться. Сейчас строят все больше крупных кораблей, но не здесь, а в Германии.

Его шеф, мистер Эндрюс, как раз сегодня задавался вопросом, что он будет делать, если поступит заказ от нацистов. Тим надеялся, что шеф откажется его выполнять. Сама мысль о Германии вновь возрождала у него в памяти тот кошмар: избиения, тюремная камера, смерть Отто и последний взгляд Абрахама, когда его тащили через двойные двери, Хейне, мать и ее серебро, и то, как она использовала его, Тима, и ее якобы любовь к нему, в которой он теперь очень сильно сомневался.

Тим водил кружкой по столу, ощущая, как стеклянное дно скользит по пролитому пиву. В понедельник начинались летние банковские каникулы, и ему так хотелось оказаться в учебном паддоке, перегнуться через перила вместе с Брайди и Джеймсом и обсуждать с ними, где можно достать еще лошадей и как быть теперь, когда Скакун умер. Этот чудесный серый старик-жеребец обучал Фанни и Терри, да-да. Конечно, Брайди много потрудилась, но именно Скакун, кусаясь, наставлял молодых лошадей на путь истинный.

Ему почудился холод камеры, и он снова увидел угасающий свет в глазах Отто. Сунув руку в карман, он нащупал пальцами коробочку с мезузой Абрахама. Возможно, ему следовало бы избавиться от нее. Так будет проще оставить воспоминания позади, но почему-то ему не хотелось забывать. Пока он помнит, Абрахам существует.

Пепельница уже не вмещала его окурков. Бар, как обычно, был окутан табачным дымом. Какой-то тип бренчал на фортепиано «Начинается бегуэн» ^[21]. Черт побери, только бы кто-нибудь не решил петь. Он встал, пошатнувшись, и схватился за спинку стула. Совладав с собой, он стал пробираться сквозь толпу к бару. Бармен Санни с перекинутой через плечо салфеткой и сигаретой, торчащей из угла рта, внимательно посмотрел на него.

– А тебе не хватит, Тим?

Тим мотнул головой, роясь в кармане в поисках денег. Вытащив монеты, он, моргая, пересчитал их и бросил на прилавок. Санни протянул ему пинту.

– Давай это будет последняя, будь умницей.

Тим отхлебнул пиво, не отходя от бара. Кто-то толкнул его.

– Эй, полегче, черт бы вас побрал! – зарычал он.

– Извини, приятель.

Посетитель бара протиснулся к прилавку, чтобы заплатить. Санни предостерегающе сказал:

– Иди и сядь, Тим. Сейчас же.

Тим повиновался. Сев на место, он вытащил пачку сигарет, но не подаренный ему Хейне портсигар. Когда он вернулся в Англию, он сообразил, что полустертая гравировка – это менора, еврейский подсвечник. Когда-нибудь он вернется в Берлин и найдет евреев, которые раньше владели квартирой и всем, что в ней было, включая портсигар.

Он закурил и бросил спичку в пепельницу, глубоко затянулся, выдохнул и закашлялся. Да, надо поесть, конечно. Шеф говорит, что одежда висит на нем, как на вешалке.

Мать написала из Берлина и опять нудила по поводу письма. Он ответил, что старается найти его, как они настаивали. На самом деле он был занят на работе, а значит, не мог ходить на митинги в Хоутоне, но он держит руку на пульсе. Так было проще, к тому же что-то, он не мог определить что именно, удерживало его от того, чтобы полностью порвать все связи. Он рассказал сэру Энтони, что слишком занят, чтобы ходить сейчас на собрания Клуба Мира. Сэр Энтони ответил:

– Я понимаю. Мы будем рады видеть тебя, Тим, когда ты сможешь выбрать время. Сейчас мир и сотрудничество важны, как никогда.

Тиму захотелось стукнуть кулаком по столу и крикнуть:

– Открой глаза, ты, старый дурак. Ты что думаешь, фашисты, сидящие вокруг твоего стола, – разумные люди? Послушай, что они говорят.

Но, возможно, они и были таковыми. Возможно, все они проводили идею мира – но какой ценой? Он осушил кружку. Как хочется, чтобы отец был здесь. Он бы рассказал ему, что произошло, и извинился. Ему хотелось, чтобы мама обняла его, стиснула его руки в ладонях и сказала:

– Мы любим тебя. Мы знали, что ты вернешься. Ты просто сделал ошибку. Мы все ошибаемся.

Ну да, он попытался, когда Скакун умер, но, наверно, это было преждевременно. Брайди надо было оказаться там в этот момент, и она выгнала его. Однажды он попытается снова. Тим, шатаясь, направился к бару. Санни немного смягчился.

– Последнюю, а потом иди домой. Найди кого-нибудь и расскажи о кошмарах, про которые ты мне рассказывал. Или поговори с отцом. У него тоже были кошмары, когда он вернулся с войны, как и у меня. Он поймет.

Санни говорил это каждый вечер. Тим пересчитал деньги. Несколько монет упали в пролитое пиво. Он взял кружку и отхлебнул глоток. Его снова толкнули – какой-то тип прокладывал себе путь к бару. Тим ничего не сказал, просто, пошатываясь, вернулся на место.

Брайди ждала у двери в моечную. Был вечер пятницы, они занимались подготовкой к летним банковским каникулам, но ее отец прислал записку с предупреждением, чтобы все были на месте в десять часов. Мама, тетя Вер и миссис Мур сидели на табуретках. Дядя Ричард, Гарри, Энни и Рон стояли рядом. Судя по их лицам, все они были глубоко погружены в собственные мысли. Девушки из моечной, в том числе Мария и Эстрелла, остались сидеть в зале для персонала напротив.

Брайди услышала, как во двор въехала машина отца, потом хлопнула дверь. Она с безразличным видом сцепила руки перед собой. Он скорее всего опять будет кричать на нее, как это было, когда она вернулась домой, отчитывать ее за ложь и за то, что она доставила им столько волнений, потому что они не знали, все ли с ней хорошо. Ну что ж, по крайней мере уже какое-то разнообразие, а не только этот постоянный холод, воцарившийся в Истерли Холле. Сколько же раз ей пришлось извиняться? Но больше она просто не в состоянии. Брайди почувствовала комок в горле. Но плакать она не будет.

Вошел отец, на ходу стаскивая перчатки.

– Прекрасный вечер, – объявил он. – Урожай наконец собран, и ехать сюда с фермы было очень приятно.

Все присутствующие повернулись, чтобы видеть его. Мама и тетя Вер разлили коньяк по рюмкам, отца ждал коньяк на его месте во главе стола. Чай Брайди остывал на буфете, где она оставила его. Миссис Мур отпивала из своей чашки. Отец придвинул к себе табуретку и сел. Он поднял рюмку и вдохнул аромат коньяка. Бросил взгляд на Брайди, и она увидела, как исказилось от печали и гнева его лицо. Подняв повыше рюмку, он обвел всех глазами, включая Брайди.