Проданная - читать онлайн книгу. Автор: Кира Шарм cтр.№ 33

Бля-ядь…

У меня красная пелена со всполохами перед глазами.

Смотрю на их документ, печатями скрепленный, — и накрывает.

Это правда. Это, блядь, — реально правда! Не пьяная шутка и не бессмысленный треп!

Они все решили. Дали друг другу слово. Ударили по рукам.

И по хрен даже на бумажки всяко-разные. У них принято так. Браки заключать. Кровью и деньгами скреплять для надежности. Хрен вырвешься после такого слова. В их кругах теперь традиция такая. Попробуй отступить — тебя и всю семью потом сожрут. Слово у них наивысшая ценность, бля.

Молча вылетаю из отцовского кабинета. Только кулаки сжимаю — до по беления, до боли, до онемения полного.

Влетаю в комнату, с размаху херачу по стене.

Блядь! Да как он посмел вообще, а? Я ему что, кукла какая-то? Солдатик-трансформер? Вертеть, как хочет, думает, мной будет?

А я всегда это ненавидел. С самого детства. Ненавижу, когда за меня решают. Даже мелочь. Даже что мне есть на завтрак и какого цвета туфли обувать. Ненавижу!

Хоть отец и не считался с моим мнением.

С детства меня по офисам и разъездам деловым своим таскал. Чтобы вместо глупостей типа мячи во дворе гонять, я с пеленок в дело вникал, впитывал. Чтоб потом всех обойти мог. Чтоб уже успел перенять все то, чему он шишками своими научился.

А я, блядь, может, бизнеса этого на хрен не хочу!

Мне рок нравится, я кайфую от игры, бля! И бизнес этот его тоску смертную наводит.

Но это я еще готов был стерпеть, как и то, что придется рано или поздно этим заниматься или нанять кого-то.

Но — вот так? Решить, на ком я должен жениться? Жизнь мою на хрен, всю за меня распланировать! Он что, серьезно думает, я подчинюсь?

— Стас… — в комнату тихо входит мама.

Смотрит на меня нежно, своим тягучим, неземным каким-то просто взглядом. Воплощенная нежность, само олицетворение любви. Такие разные они с отцом. Тот — сталь, требующая жесткого подчинения. Рвущий и ломающий, если что не так. Мама — такая хрупкая, но такая нежная. Мне иногда кажется, что она своей любовью оживлять и раны затягивать способна Одним прикосновением. Одной улыбкой своей невесомой.

— Он тебя любит, Стас, — пытается обнять, но я резко отстраняюсь. — Любит, слышишь! Не горячись, сынок, — все равно подходит, и мягко проводит по лицу своими всегда ароматными пальцами. Он нее пахнет цветущей акацией. Весной. В любое время года. Всегда.

— Он не имеет права за меня решать, — цежу сквозь сжатые до хруста челюсти, еще крепче сжимая кулаки. — Никто не имеет права!

— А может, ты торопишься, сынок? — мягко проводит по волосам. — Софи такая красавица. Настоящая принцесса! Ты ведь видел ее! Как куколка! И губки эти бантиком, и глазищи такие огромные, прямо на половину лица! Такие редкие, особенные глаза! А задорная какая! М…? Свадьба по договору их в день ее восемнадцатилетия. К тому времени тебе тридцать два будет, а ее красота только начнет распускаться. Кто знает, может, лучшей жены ты себе и не найдешь, не захочешь? Может, еще и голову от нее сам потеряешь?

Отлично, блядь. Я прекрасно помню, что у нас с девчонкой и день рождения в один день совпадает. Они решили и этот праздник нам испоганить.

— Может, мам! Может! Но — сам! Сам. понимаешь! Я все в своей жизни хочу решать сам!!

В тот день я разгромил всю комнату, а под утро просто свалил из дома.

Прекрасно знал, что с отцом по-другому не будет.

Или подчиняйся его воле, или сваливай на все четыре стороны, не ожидая от него никакой поддержки. И, если в мелочах я еще был готов смириться и перетерпеть, то вот этим решением моей жизни за меня, он переступил черту. Все грани перешел. Настолько, что я готов был перестать называться его сыном после этого.

Благо, мне было, куда идти.

Отправился к Ромке, приятелю из другого мира, не имеющего ничего общего с бизнесом, а, по факту, криминальной элитой столицы. Ромке было 19, и он снимал квартиру. И, как и я, перся по музыке.

Правда, время показало, что из меня, как и из него, довольно хреновые музыканты. И в переходах с гитарами мы даже на еду не сумели заработать. Зато я оказался очень неплохим программером. Черт знает, как у меня получалось, я и не учился толком никогда. Искал тогда, как и Ромка, любую подработку, а, как оказалось, открыл собственный талант. Опытные программисты говорили, что сделать нереально, а у меня само по себе как-то получалось. Сайты же создать и отрекламить — вообще раз плюнуть.

Ромка тоже забил на музыку, — как ни мечтай о чем-то, а есть что-то, блин, нужно. Занялся боями без правил.

В те времена мы и завели кучу знакомств. Как, оказалось в последствии, охренеть, насколько важных и полезных. Но тогда мы были просто обычными пацанами, которым очень нужно было выжить. И не прогнуться. Ни под кого.

Бабки потекли рекой к нам обоим. Жизнь стала напоминать бесконечный фестиваль. Ночные клубы, виски и коньяк рекой, женщины, — молоденькие и опытные, разные, что просыпались в нашей квартире рядом, а мы с Ромкой не могли припомнить, ни откуда они там взялись, ни как их звать. Зато в том, чем мы занимались с ними ночью, уж точно не было сомнений. Презервативы, разбросанные на полу, выглядели почти как ковер.

Отец меня не искал. Даже не пытался.

И я знал, что так и будет.

Его характер, его непробиваемая уверенность в себе. Ждал, когда я пойму, что без него ничего не стою и приползу с тапочками в зубах, поскулю, чтобы меня вернули в дом и начну беспрекословно исполнять его волю.

Только вот возвращаться я не собирался. Никогда.

Но вернулся. Ровно через три года. Как раз, когда заработал достаточно, чтобы купить собственную квартиру и даже не в самом забитом районе столицы. Я был безумно горд и счастлив. Мне удалось и без малейшей помощи отца, даже никого из его знакомых о помощи просить не пришлось. Я доказал сам себе, чего я стою.

Именно в этот день я собирался посетить своего властного родителя. Войти в его дом, как триумфатор. Швырнуть на стол в его кабинете перед его лицом сумку, набитую баксами. Показать, что я чего-то стою и сам по себе. Надеялся, что увижу гордость и признание на его лице. Что хлопнет меня по плечу и скажет «да, сын. Ты состоялся.» Признает мое право принимать собственные решения. Поймет, что они не так уж и провальны, как он, наверно, думал, любя меня, как говорила мать, по-своему и принимая за меня ключевые решения в моей собственной жизни.

Только какая это любовь, если в тебя не верят? Считают идиотом, не способным сам принять стоящее решение?

И я пришел.

Застал отца за столом его кабинета, как и всегда.

Широко улыбнулся, чтобы рассказать о своих достижениях.