История Сицилии - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 27

Можно было бы далее упомянуть бесчисленное множество других памятников эпохи Рожера, но все-таки эта книга – история, а не путеводитель. Придется ограничиться теми, которые имеют историческую значимость, и среди них особняком стоит Палатинская капелла. Когда Роберт Гвискар и его брат пробивались с боями к арабскому Палермо, они разместили свою «штаб-квартиру» в старой сарацинской крепости, которую отремонтировали и укрепили и которая стала со временем не только резиденцией правительства, но и королевским дворцом. Уже в 1129 году, еще до того, как сделаться королем, Рожер приступил к строительству личной часовни на верхнем уровне – с видом на внутренний двор. Работа шла медленно, но в Вербное воскресенье 28 апреля 1140 года часовню освятили во имя святого Петра и формально предоставили ей привилегии, соответствующие палатинскому статусу ^[56].

Именно в этом здании гораздо более явно, чем где-либо еще на Сицилии, мы наблюдаем визуальное воплощение политического чуда норманнской Сицилии – мнящееся совершенно естественным слияние всего лучшего в латинской, византийской и исламской традициях в невероятно гармоничном шедевре. Формой капелла представляет собой западную базилику, с центральным нефом и двумя боковыми проходами, разделенными рядами античных гранитных колонн, причем каждая богато украшена позолоченными коринфскими капителями; взор притягивают пять ступеней, которые ведут к хору. Тоже западный, однако побуждающий вспомнить юг пол обильно инкрустирован с яркими мозаиками в стиле Космати ^[57], как и ступени, балюстрада и нижние фрагменты стен, не говоря уже об огромном амвоне (золото, малахит и порфир), по бокам которого высятся гигантские пасхальные подсвечники, настоящий бестиарий из белого мрамора пятнадцати футов высотой.

Но если поднять голову и взглянуть на мозаику, благодаря которой вся часовня будто купается в золоте, мы снова окажемся лицом к лицу с Византией. Некоторые мозаичные изображения, увы, погибли; другие были радикально – и в некоторых случаях, как в нижней части центральной апсиды и в двух боковых апсидах – непоправимо реконструированы. Но изображение Пантократора – благословляющее с купола, в окружении ангелов, словно окутывающих Христа своими крыльями, и четырех евангелистов, склонившихся над Священным Писанием, – настолько однозначно византийское, что им гордилась бы любая церковь в Константинополе. Над хором множество греческих надписей, сообщающих о дате изготовления мозаик; напротив, Богородица в северном трансепте, сцены из Ветхого Завета в нефе и сцены из жизни святых Петра и Павла в боковых проходах были, вероятно, добавлены при Вильгельме I, примерно двадцать лет спустя после смерти отца нового короля. Латинские надписи и явное предпочтение, отдаваемое латинским святым, показывают, что Вильгельм привлекал местных художников, предположительно – итальянских учеников первоначальных греческих мастеров. Другие итальянцы, конца тринадцатого столетия, несут ответственность за Христа на троне на западной стене и за фигуры святых Григория и Сильвестра на арки пресбитерия; эти изображения бесцеремонно добавили в анжуйский период вместо раннего портрета самого Рожера.

Одного этого почти антифонного «взаимодействия» латинского и византийского стилей в столь изысканном «обрамлении» было бы вполне достаточно, чтобы обеспечить Палатинской капелле особое место среди культовых сооружений мира; однако Рожер на том не остановился. Две великих культурных традиции его королевства получили отражение в ослепительной красоты творении, но как быть с третьей? Речь о сарацинах, наиболее многочисленной группе населения среди островных подданных, группе, чья лояльность была непоколебима – в резком контрасте с верностью соотечественников-норманнов – более полувека, чья управленческая эффективность в значительной степени гарантировала процветание королевства и чьи мастера и ремесленники прославились на трех континентах? Посему часовню дополнительно украсили, образно выражаясь, пламенеющим венцом, несомненно, самым неожиданным завершением для любой христианской церкви на земле – сталактитовым потолком из дерева в классическом исламском стиле; такие потолки не редкость для мечетей Каира и Дамаска. В часовне потолок затейливо украшен самой ранней из сохранившихся до наших дней «коллекцией» арабских картин, причем картин содержательных.

Наконец, бродя по этому изумительному зданию, нельзя не вспомнить о дате его постройки. Середина двенадцатого столетия – ровно сто лет после Великого Раскола между восточной и западной церквями, которые везде и всюду продолжали враждовать. Это вдобавок эпоха Крестовых походов: пока арабские мастера короля Рожера создавали великолепный потолок часовни, христиане и мусульмане убивали друг друга по всему Леванту. Но здесь, на острове в центре Средиземного моря, три великие цивилизации сошлись вместе и трудились в гармонии и согласии, как никогда ранее – и никогда после. Норманнская Сицилия – это урок для всех нас.

Что касается двора короля Рожера, тот был безусловно самым блестящим двором двенадцатого столетия в Европе. Сам король славился своей поистине неутолимой интеллектуальной любознательностью и уважением к знанию, столь уникальным среди его собратьев-правителей. К 1140-м годам он приютил в Палермо многих выдающихся ученых и исследователей, врачей и философов, географов и математиков Европы и арабского мира; с годами король проводил все больше и больше времени в их компании, причем ему не составляло труда обосновать собственное мнение в обсуждениях, будь то на французском, латинском, греческом или арабском языках.

В математике, как и в области политики, глубина его учености не поддается описанию. Нет никаких пределов и его познаниям в науках, ибо он изучил их глубоко и проникся их мудростью. Он совершил дерзкие открытия и придумал изумительные изобретения, каких прежде не совершал и не придумывал ни один принц.

Эти слова принадлежат Абу Абдуллаху Мухаммаду ал-Идриси, близкому другу Рожера и человеку, который среди всех придворных ученых более всего восхищал правителя. Ал-Идриси прибыл в Палермо в 1139 году и провел на Сицилии большую часть своей жизни, на протяжении пятнадцати лет возглавлял «королевскую комиссию» для сбора географических сведений по всему миру, дабы сопоставить эти сведения, изложить их в упорядоченной форме и таким образом в конечном счете составить компендиум, который будет содержать «сумму» всех современных знаний о физическом мире. Сицилия, лежавшая на пересечении трех континентов, остров, порты которого кишели купцами, космополитическая не менее любого другого уголка Европы, виделась идеальным местом для подобного труда, за эти пятнадцать лет едва ли какому кораблю удавалось зайти в Палермо или Мессину, в Катанию или Сиракузы без того, чтобы капитана и команду не расспросили обо всех регионах, где им довелось побывать, о физических особенностях, климате и местном населении.