Дикая. Опасное путешествие как способ обрести себя - читать онлайн книгу. Автор: Шерил Стрэйд cтр.№ 55

Леди сделала один шаткий шаг, а потом упала на передние колени, ее тело жутко наклонилось вперед, как будто она была огромным кораблем, медленно тонущим в море. Мотая головой, она издала глубокий стон. Кровь хлынула из ее мягких ноздрей внезапным, сильным потоком, ударив в снег так горячо, что он зашипел. Она кашляла и кашляла, каждый раз извергая ведра крови, ее задние ноги подогнулись в мучительно медленном движении. Она зависла на полусогнутых, гротескно пытаясь снова встать, а потом наконец опрокинулась на бок, лягаясь, брыкаясь и изгибая шею, силясь подняться снова.

– Леди! – выла я. – Леди!

Лейф схватил меня за плечи.

– Отвернись! – крикнул он, и мы вместе отвернулись. – ОТВЕРНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ! – заорал он Полу, и Пол повиновался.

– Пожалуйста, приди и забери ее, – нараспев стал говорить Лейф, заливаясь слезами. – Пожалуйста, приди и возьми ее. Приди и возьми. Пожалуйста.

Когда я обернулась, Леди наконец уронила голову на снег, хотя бока ее все еще вздымались, а ноги подергивались. Мы втроем, шатаясь, подошли ближе, проваливаясь сквозь снежную корку по колено. Мы смотрели, как она медленно дышит, делая гигантские вдохи, а потом в конце концов она вздохнула в последний раз – и тело ее замерло.

Лошадь нашей мамы. Леди. Стоунволлз Хайленд Нэнси была мертва.

Сколько это длилось – пять минут или час, – не знаю. Я где-то обронила варежки и шапку, но не могла взять себя в руки, чтобы поискать их. Ресницы у меня смерзлись от слез. Волосы, которые ветер бросал мне в лицо, от слез превратились в сосульки и позвякивали, когда я двигалась. Я в отупении откидывала их прочь с лица, не в силах даже обращать внимание на холод. Я упала на колени рядом с крупом Леди и в последний раз провела ладонями по ее забрызганному кровью туловищу. Она была еще теплая – точно как мама, когда я вошла в больничную палату и увидела, что она умерла без меня. Я смотрела на Лейфа и гадала, вспоминает ли он то же, что и я. Я подползла к ее голове и коснулась холодных ушей, мягких, как бархат. Накрыла ладонями черные входные отверстия от пуль в ее белой звездочке. Глубокие туннели, которые выжгла ее кровь в снегу, уже начали подмерзать.

Мы с Полом смотрели, как Лейф вынул нож и срезал пряди светлых рыжеватых волос с гривы и хвоста Леди. Одну из них он протянул мне.

– Теперь мама может переправиться на другую сторону, – проговорил он, глядя мне в глаза, как будто во всем мире остались только мы вдвоем. – В это верят индейцы – что когда умирает великий воин, нужно убить его лошадь, чтобы он смог переправиться на другую сторону реки. Это такой способ оказать ему уважение. Может быть, теперь мама сможет ускакать прочь.

Я представила себе, как наша мама пересекает огромную реку на сильной спине Леди, наконец покидая нас – теперь, почти три года спустя после ее смерти. Я хотела, чтобы это оказалось правдой. Это было то, чего я желала, когда у меня появлялась возможность загадывать желания. Не чтобы мама прискакала обратно ко мне – хотя, конечно, я этого хотела, – но чтобы они с Леди ускакали вместе. Чтобы мой самый худший в жизни поступок оказался исцелением, а не убийством.

Я наконец заснула той ночью в лесах за палаточным лагерем «Уайт Хорс». И когда я заснула, мне приснился снег. Не тот снег, на котором мы с братом убили Леди, но тот, по которому я только что шла в горах. И воспоминание о нем было более пугающим, чем сам этот опыт. Всю долгую ночь мне снилось то, что могло случиться, но не случилось. Как я поскальзываюсь и съезжаю вниз по предательскому склону, срываясь с утеса или врезаясь в скалы внизу. Как я иду, иду, но так и не нахожу дорогу, окончательно сбиваюсь с пути и умираю от голода.

На следующее утро за завтраком я изучала свой путеводитель. Если я пойду наверх, к МТХ, как планировала, то мне снова предстоит идти по снегу. Мысль об этом пугала меня, и, вглядываясь в карту, я обнаружила, что делать это вовсе не обязательно. Я могла вернуться к палаточному городку «Уайт Хорс» и пройти еще дальше на запад, к Бакс-Лейк. Оттуда я могла пойти по колее, проложенной внедорожниками, на север, поднявшись к МТХ в месте, которое называлось Три Озера. Альтернативный маршрут по длине был почти таким же, как и отрезок МТХ, приблизительно 24 километра, но располагался на достаточно небольшой высоте, и там могло не оказаться снега. Я свернула лагерь, прошла обратно по тропе, по которой поднималась вчера ночью, и с вызовом прошагала по всем мощеным дорожкам «Уайт Хорс».

Все утро, идя на запад к Бакс-Лейк, потом на север и на запад вдоль его берега, прежде чем выйти на разбитую машинами колею, которая вывела бы меня обратно к МТХ, я думала о коробке с припасами, которая ждала меня в Белден-Тауне.

И не столько о коробке, сколько о двадцати долларах, которые должны были лежать внутри. И даже не столько о самой бумажке, сколько о продуктах и напитках, которые я смогу купить на эти деньги. Час за часом я шла в полуэкстатическом-полумучительном состоянии грезы, фантазируя о пирогах и чизбургерах, шоколаде и бананах, яблоках и зеленом салате – и главным образом о лимонаде Snapple. В этом вообще не было никакого смысла. В жизни до МТХ я всего пару раз пила такой лимонад, и хотя он мне нравился, ничего выдающегося в нем я не находила. Это был не мой напиток. Но теперь он навязчиво преследовал меня. Желтый или розовый – неважно. Дня не проходило, чтобы я не представляла себе в ярких деталях, каково это – взять бутылку в руку и поднести ее ко рту. В иные дни я запрещала себе думать о нем, чтобы не спятить окончательно.

Видно было, что дорога к Трем Озерам лишь недавно освободилась от снега. Местами на ней образовались огромные трещины, и потоки тающего снега бурлили широкими зияющими промоинами вдоль ее обочин. В середине дня я почувствовала знакомое тянущее ощущение внутри. Пришли месячные, сообразила я. Первые на маршруте. Я почти забыла о том, что они вообще должны прийти. Новый способ осознания своего тела, появившийся у меня с начала похода, затмил все прежние способы. Меня больше не беспокоил сложный вопрос о том, действительно ли я чувствую себя капельку толще или худее, чем накануне. Не существовало такого понятия, как «неудачный день». Мельчайшие внутренние вибрации перекрывались откровенной болью, которую я постоянно ощущала в форме ноющей ступни или мышц плеч и верхней части спины, которые стягивались в узлы и пылали так сильно и жарко, что мне приходилось останавливаться по нескольку раз в час и проделывать серию движений, которые обеспечили бы пару мгновений облегчения. Я сняла с плеч рюкзак, порылась в аптечке и отыскала комковатый клок натуральной губки, который положила в маленький зиплок-пакетик перед началом похода. Перед тем как отправиться на МТХ, я воспользовалась ею только пару раз, в порядке эксперимента. Тогда, в Миннеаполисе, эта губка показалась мне разумным способом решить проблему месячных на маршруте, учитывая обстоятельства; но теперь, держа ее в руке, я была в этом отнюдь не уверена. Я попыталась вымыть руки водой из бутылки, одновременно смачивая губку, потом выжала ее, стянула шорты, присела на корточки над дорогой и засунула губку как можно дальше во влагалище, прижимая ее края к шейке.

Натягивая шорты обратно, я услышала приближающееся ворчание мотора, и через пару мгновений красный грузовичок-пикап с расширенной кабиной и шинами не по размеру завернул за поворот. Водитель ударил по тормозам, когда заметил меня, пораженный этим зрелищем. Я тоже была поражена – и заодно глубоко благодарна судьбе, что он не застал меня сидящей на корточках, полуголой и с рукой между ног. Когда грузовичок притормозил рядом со мной, я нервно помахала ему.