Вендетта, или История всеми забытого - читать онлайн книгу. Автор: Мария Корелли cтр.№ 32

К этому времени мы дошли до моего номера. Распахнув дверь, я заметил оценивающий взгляд, которым Феррари окинул роскошное убранство и дорогую мебель. В ответ на его последнее замечание я с холодной улыбкой произнес:

– Как я вам уже говорил, мой дорогой синьор Феррари, я ничего не знаю о женщинах, и еще меньше меня заботят их привязанности и антипатии! Я всегда считал их не более чем игривыми котятами, которые мурлычут, когда их ласкают, и визжат и царапаются, когда им наступают на хвост! Попробуйте это «Монтепульчано»!

Он принял протянутый мною бокал и пригубил вино с видом знатока.

– Великолепно! – пробормотал он, лениво потягивая напиток. – Вы тут прямо по-королевски устроились, граф! Завидую вам!

– Не стоит, – ответил я. – У вас есть молодость и здоровье, а также, как вы намекнули, любовь. Все это, как говорят, куда лучше богатства. В любом случае молодость и здоровье – это хорошо, а в любовь я не верю. Что же до меня, то я всего лишь любитель роскоши, обожающий комфорт и легкость и ставящий их превыше всего. Я пережил много всякого и теперь отдыхаю по своему вкусу.

– Вкусу весьма изысканному и тонкому! – улыбнулся Феррари, непринужденно откидываясь на атласные подушки мягкого кресла, в которое он опустился. – Знаете, граф, теперь, когда я вас хорошенько рассмотрел, мне кажется, что в молодости вы были очень привлекательны! У вас превосходная фигура.

Я сдержанно поклонился.

– Вы мне льстите, синьор! Полагаю, что я никогда не отличался каким-то особым уродством, однако внешность мужчины всегда стоит на втором месте по сравнению с силой, а сила во мне еще осталась.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответил он, по-прежнему рассматривая меня с какой-то скрытой тревогой.

– Вот ведь совпадение, скажете вы, но в вашем росте и телосложении я замечаю поразительное сходство с моим покойным другом Романи.

Недрогнувшей рукой я налил себе вина и выпил.

– В самом деле? – отозвался я. – Рад, что вам его напоминаю, если это вызывает у вас приятные воспоминания! Но если говорить о фигуре, то все высокие мужчины похожи друг на друга, при условии что они хорошо сложены.

Феррари задумчиво наморщил лоб и ничего не ответил. Он по-прежнему смотрел на меня, и я без тени смущения выдержал его взгляд. Наконец он выпрямился, улыбнулся и допил вино. Потом встал и начал прощаться.

– Надеюсь, вы позволите упомянуть о вас в разговоре с графиней Романи? – дружелюбно спросил он. – Я уверен, что она вас примет, коль скоро вы этого захотите.

Я изобразил на лице досаду и сделал рукой резкий нетерпеливый жест.

– Дело в том, – наконец ответил я, – что я очень не люблю разговаривать с женщинами. Они нелогичны, а их легкомыслие и ветреность меня утомляют. Однако вы столь ко мне расположены, что я попросил бы вас кое-что передать графине, если вы, конечно же, не возражаете. Мне не хотелось бы без особой нужды вас обременять, к тому же, возможно, вам в ближайшие дни не представится случай ее увидеть.

Он чуть покраснел и неловко повернулся. Затем с некоторым усилием ответил:

– Напротив, я увижусь с ней нынче же вечером. Уверяю вас, что с удовольствием передам ей любое приветствие, какое вам будет угодно.

– О, это не приветствие, – спокойно ответил я, внимательным взором подмечая признаки смущения на его лице. – Просто некоторые факты, которые, однако, помогут вам понять, почему мне так хотелось повидать ныне покойного молодого человека. В пору моей юности граф Романи-старший оказал мне неоценимую услугу. Я никогда не забывал его доброты – моя память крепко хранит и добрые, и злые дела, – и мне всегда хотелось отплатить ему наиболее подходящим образом. У меня с собой есть несколько практически бесценных самоцветов, я сам их выбирал и хранил для подарка сыну своего старинного друга просто как обычные сувениры или же как выражение благодарности за прежде оказанную мне его семьей поддержку и помощь. Его внезапная кончина лишила меня удовольствия осуществить это намерение, но, поскольку эти драгоценные камни для меня совершенно бесполезны, я исполнен желания передать их графине Романи, если та соблаговолит их принять. Они принадлежали бы ей, останься ее муж в живых, и должны принадлежать ей теперь. Буду вам премного обязан, если вы, синьор, сообщите ей эти факты и узнаете ее пожелания касательно этого дела.

– С удовольствием исполню вашу просьбу, – ответил Феррари, одновременно собравшись уходить. – Горжусь тем, что выполняю столь приятное поручение. Красивые женщины обожают драгоценные камни, и кто их за это упрекнет? Сверкающие глаза и сверкающие бриллианты так дивно смотрятся вместе! Полагаю, мы станем часто видеться.

– Не сомневаюсь, что так, – тихо ответил я.

Мы обменялись дружеским рукопожатием, я ответил на его прощальные слова с мимолетной холодностью, которая уже вошла у меня в привычку, и на этом расстались. Из окна гостиной я видел, как он легко сбежал по лестнице и вышел на улицу. Как же я его проклинал, когда он зашагал прочь своей небрежной походкой, как же ненавидел его учтивое очарование и непринужденные манеры! Я наблюдал за тем, как ровно он держит изящную голову и плечи, я заметил его уверенную осанку и безмерное тщеславие. Само поведение этого человека говорило о его полном довольстве самим собой и об абсолютной уверенности в светлом будущем, которое откроется перед ним, когда истекут положенные полгода напускного траура по моей безвременной кончине. Один раз он остановился и оглянулся, затем приподнял шляпу, чтобы охладить голову дуновением ветерка. Полная луна освещала его лицо, высвечивая профиль, словно изящно изваянную камею на фоне темно-синего вечернего неба.

Я смотрел на него с тем мрачным восхищением, которое испытывает охотник, глядя на загнанного оленя, прежде чем перерезать ему глотку. Он был в моей власти, он по своей воле бросился в поставленный капкан. Он полностью зависел от милосердия того, кто никакого милосердия не ведал. Он не сказал и не сделал ничего, что заставило бы меня отказаться от задуманного. Если бы он выказал хоть немного нежности при воспоминании обо мне, Фабио Романи, его друге и благодетеле, если бы он почтил мою память хоть одним добрым словом, если бы он хоть раз пожалел о моей кончине, я мог бы заколебаться, мог бы каким-то образом изменить план действий, дабы наказание пало на него в меньшей мере, чем на нее. Ибо я знал, что она, моя жена, совершила больший грех из них двоих. Если бы она выбрала самоуважение, то вся запретная любовь мира не смогла бы запятнать ее честь. Поэтому малейшее проявление со стороны Феррари раскаяния или привязанности ко мне, его предположительно скончавшемуся другу, склонило бы чашу весов в его пользу, и, несмотря на его предательство, помня, что она, очевидно, ему потворствовала, я бы, по крайней мере, избавил его от мучений. Однако не было произнесено ни единого слова скорби, поэтому не было нужды в сомнениях и жалости, и я этому радовался!

Так я думал, глядя на него, стоявшего с непокрытой головой в свете луны, остановившегося на пути к… к кому? Конечно же, к моей жене. Я прекрасно это знал. Он станет утирать ее вдовьи слезы, успокаивать ее разрывающееся сердце – прямо-таки добрый самаритянин! Он зашагал дальше и медленно скрылся из виду. Я подождал, пока его удалявшаяся фигура в последний раз мелькнула в лунном свете, и отошел от окна, довольный выполненной за день работой. Отмщение началось.