Турецкий марш - читать онлайн книгу. Автор: Максим Дынин, Александр Харников cтр.№ 26

– Тем не менее я остался под замком.

– Да, сэр Теодор, под замком. Чтобы больше не возникало таких… ситуаций.

Сегодня же утром мы с Викулей распрощались, и она пообещала посетить меня «послезавтра – завтра принц-консорт будет в Лондоне». В отличие от сэра Альфреда, ее величеству ничего про Катриону говорить не стоило: если бы Викуля даже заподозрила, что у меня есть интерес к прелестной шотландке, то она бы ее со свету сжила. Меня беспокоил лишь один вопрос: кто донес Ее Крючконосости про наши беседы? Я ни разу не видел других людей в Саду Королевы.

А после завтрака (типично английского, но с французскими пирожными и устрицами) мне сообщили, что ко мне пришел еще один визитер. Я ожидал увидеть сэра Альфреда, либо, может быть, Каттлея, но неожиданно для себя увидел человека лет тридцати пяти – сорока, с высоким лбом, обрамленным густой темно-каштановой шевелюрой, пышными бакенбардами и бородой клинышком. Одет он был в щегольской костюм с широким галстуком, конец которого скрывался за жилеткой. Он небрежно кивнул мне и сказал:

– Сэр Теодор, позвольте представиться. Зовут меня барон Майер Амшел де Ротшильд, из Букингэмшира. В данный момент я представляю Банковский дом Ротшильдов. И у меня есть к вам небольшой разговор.

– Я знаю, кто вы такой, – губы мои дрогнули в легкой улыбке, хотя внутри у меня все кипело. Сам Майер был, наверное, наиболее безобидным из всех тогдашних Ротшильдов, но вся семейка была еще тем клубком змей. И именно она финансировала войну против нас.

– Очень сожалею, сэр Теодор, что вас перевели из Голландского дома сюда, в Тауэр. Уверяю вас, это не входило в наши планы.

«Ах ты, друг мой ситный, – подумал я. – Так, значит, это вы донесли Вике про Катриону? Тогда, как говорится, пазл сходится».

Вслух же я лишь сказал:

– Барон, ваш визит ко мне, вероятно, преследует некие интересы.

– Именно так, сэр Теодор. Видите ли, нам хотелось бы наладить отношения с Россией. У нас до недавнего времени были связи с канцлером Нессельроде, но…

– Но он уже не при делах. А что вы хотите от меня? Я здесь беглец, никаким влиянием и никакой властью не пользуюсь.

– Нам это известно. Но хотелось бы получить вашу оценку русского императора и людей его окружения, а в особенности той самой таинственной эскадры, к которой вы, если я не ошибаюсь, имеете отношение.

– Хорошо, барон, ну а что вы можете мне пообещать взамен?

– Боюсь, что нам не удастся переупрямить ее величество. А вот улучшить условия вашего пребывания здесь нам вполне под силу. Равно как и выплатить вам определенное… скажем так, вознаграждение. Например, тысячу гиней.

– Маловато будет, – усмехнулся я. – За такую информацию можно бы сумму увеличить раз этак в десять, плюс процент от выданных России кредитов.

– На последнее мы согласиться не сможем, сами понимаете, но мы действительно смогли бы увеличить вознаграждение… в несколько раз. Я поговорю с… другими членами семьи.

Я думал озадачить его организацией побега, но потом подумал, что этой малопочтенной семейке лучше не доверять подобные мысли. То же касалось и бедной Катрионы. Поэтому я лишь сказал:

– Хорошо, барон. А вместо процентов будет достаточно, если вы уговорите ее величество дать мне свободу.

– Можем попробовать, конечно, но я не очень верю в успех. Впрочем… вода, как вы знаете, камень точит, так что через какое-то время, может быть, что-то и получится.

Раскланявшись и пообещав вернуться ко мне на следующий день, представитель банкирского клана покинул мое новое обиталище. Естественно, после его ухода в двери заскрежетал ключ: меня снова запирали.

20 (8) ноября 1854 года.

Эски Джума ^[47], госпиталь.

Штабс-капитан Домбровский Николай Максимович, пациент

Я очнулся оттого, что рядом со мной кто-то горько рыдал. Голова раскалывалась, сильно болела нога. Каким-то образом открыв глаза, я увидел… Мейбел. С трудом улыбнувшись, я спросил:

– Мейбел… милая… откуда ты… где я?

– В госпитале! А надо было бы тебя сразу в сумасшедший дом отправить. Второй раз уже доставляют тебя ко мне в таком виде… Пройди одна из пуль на полдюйма в сторону – и что бы я делала? Хоронила тебя? И как мне было бы дальше жить?

Какая-то смутно знакомая врачиха заглянула в палату:

– Мейбел, ты что? Ему покой нужен.

Та чуть сникла и, посмотрев на меня достаточно грозно, продефилировала в сторону выхода из палаты.

А докторша подошла ко мне и с улыбкой сказала:

– Ничего страшного с тобой не произошло. Нога заживет, а на голове шрам останется, да и то его под волосами не видно будет. К тому же шрамы украшают настоящего мужчину.

– Доктор, я не помню ничего.

– Просто ты был под наркозом, оттого и не помнишь. Скоро, как Шварценеггер, вспомнишь всё. Меня-то хоть знаешь?

– Вспомнил! Саша Иванова! А вот где я и как сюда попал?

– Ты находишься в госпитале в Эски Джума. Тебя и некоторых других эвакуировали на «тиграх» из Алфатара. Вовремя эвакуировали. Если бы не успели, то ты бы оказался не здесь, а в могиле.

– А мы победили?

– Вы там еще кое-как рыпались, и если бы не прибывшее вовремя подкрепление, то турки могли бы и дожать вас. А так их побили – и тех, кто пришел из Хаджиоглу Пазарджика, и тех, кто шел с юга. А тебя нашли в роще без сознания.

– А Мейбел…

– Ты бы видел, как она убивалась, когда тебя увидела… Прямо как Ярославна на городской стене Путивля. Ладно, не бери в голову, все пройдет. А теперь давай я тебя осмотрю.

Скинув одеяло и простынь и задрав ночную рубашку, коя, как оказалось, была единственным, что было на меня надето – мне вдруг стало неожиданно неловко от того, что другая женщина видит то, что, по идее, принадлежит Мейбел, и мне пришлось себя уговаривать, что она врач, – она сняла повязку, осмотрела глубокую ссадину (пуля, похоже, прошла по касательной), помазала ее чем-то, отчего та заболела еще пуще, вновь перевязала меня. Потом она осмотрела мою голову, точно так же помазала ее и наклеила пластырь.

– Ну что ж, больной, выглядишь ты хорошо. Тебе это… в туалет… не надо?

– Да нет вроде, – немного подумав, ответил я.

– Ну, если что, утка у тебя под кроватью. Дашь знать. Я пошла дальше, а Мейбел сейчас к тебе вернется. Или, если что, кричи – придет ближайшая медсестра.

И Саша вышла. А я, несмотря на отчаянную головную боль, попытался припомнить, что же произошло у этого проклятого Алфатара…

Вот движутся по дороге турки – все ближе, ближе. Впереди идет конница, за ней – какие-то повозки, далее – одна за другой четыре пушки сравнительно небольшого калибра, за ними еще конница. Турок так много, что из моего окопчика – полметра в ширину и в глубину, два метра в длину – не видно конца колонны. Ну что ж, бояться будем потом. Если оно будет, конечно, это «потом».