Голый завтрак - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сьюард Берроуз cтр.№ 44

Навес колодца освещен флюоресцентными лампочками, которые играют над ним жуткими цветами музыкального автомата. Антифтористы поют, гуськом топая мимо колодца и черпая напиток из дубовой бадьи…

«Старая дубовая бадья, золотистая дубовая бадья

Ста… глаблсаланабеш…»

Эй-Джей тайно испортил воду, бросив в нее южноамериканскую лиану, которая превращает десны в кашу.

(Об этой лиане я слышал от старого немецкого старателя, умиравшего от уремии в Пасто, Колумбия. Растет, как предполагают, на берегах реки Путумайо. Так и не нашел. Не особенно старался… Тот же тип рассказывал мне о насекомом, похожем на большого кузнечика и известном как хиукутиль: «Такой сильный половой возбудитель, что, если хоть один на тебя нападет и ты не сможешь тут же заполучить женщину, тебе смерть. Я видел, как индейцы носятся взад-вперед, отмахиваясь от этого зверя». К сожалению, мне не удалось поймать ни одного хиукутиля…)

На премьере в нью-йоркской «Метрополитен» Эй-Джей, защищенный средством против насекомых, выпустил целый рой хиукутилей.

Миссис Вандерблай пытается прихлопнуть хиукутиля: «Ох!.. Ох!.. ООООООООООХ!!!» – Вопли, бьющиеся стекла, рвущаяся ткань. Нарастающее крещендо хрюканья и визга, стонов, хныканья и учащенного дыхания… Зловоние спермы, пизды и пота, затхлый запах прямой кишки, подвергнутой проникновению… Бриллианты и меха, вечерние платья, орхидеи, костюмы и нижнее белье разбросаны по полу, покрытому бьющейся в корчах, неистовой, вздымающейся массой голых тел.

Однажды Эй-Джей заблаговременно, за год, зарезервировал столик «У Робера», где над самыми изысканными блюдами на свете колдует здоровенный невозмутимый гурман. Многих посетителей он так испепеляет своим губительным и презрительным пристальным взглядом, что они катаются по полу, обоссываясь с ног до головы, в судорожных попытках снискать хозяйскую милость.

И вот прибывает Эй-Джей с шестью боливийскими индейцами, которые между сменами блюд жуют листья коки. А когда Робер во всем своем гурманном величии приближается к их столику, Эй-Джей поднимает голову и орет: «Эй, лакей! Принеси мне какой-нибудь кетчуп!» (Вариант: Эй-Джей выхватывает бутылку кетчупа и обильно поливает изысканные блюда.)

Тут же перестают жевать сразу тридцать гурманов. Слышно, как падает суфле. Что до Робера, то он, точно раненый слон, испускает яростный рев, бежит на кухню и вооружается топориком мясника… Сомелье страшно рычит, его лицо окрашивается в необыкновенный переливчато-багровый цвет… Он делает «розочку» из бутылки «Шампанского брют»… Двадцать шестого года… Пьер, старший официант, хватает нож для снятия мяса с костей… Все трое с нечеловеческими, сдавленными яростными воплями гоняются за Эй-Джеем по всему ресторану… С грохотом падают на пол бутылки марочных вин и несравненные блюда… Повсюду раздаются крики: «Линчевать его!» Престарелый гурман с безумными, налитыми кровью глазами мандрила завязывает палаческим узлом шнур красной бархатной занавески… Поняв, что загнан в угол и надвигается опасность быть по меньшей мере разорванным в клочья, Эй-Джей выкладывает свой последний козырь… Он запрокидывает голову и издает призывный клич для свиней; и в ресторан, хлюпая по изысканным блюдам, врывается сотня голодных боровов, которых он предусмотрительно разместил поблизости. Подобно огромному дереву, разбитый параличом Робер падает на пол, где его и пожирают боровы:

– Бедняги слишком туго соображают, чтобы оценить его по достоинству, – говорит Эй-Джей.

Покончив с уединенной жизнью, выходит из местной психушки брат Робера Поль. Он принимает руководство рестораном, дабы готовить и подавать то, что сам называет «Трансцендентальной кухней»… Качество пищи постепенно снижается, и через некоторое время он начинает подавать форменные отбросы, а посетители слишком запуганы репутацией «У Робера», чтобы протестовать.

Образец меню:

Суп из прозрачной верблюжьей мочи с вареными земляными червями

___

Филе выдержанного на солнце ядовитого ската, политое одеколоном и гарнированное крапивой

___

Рыбно-говяжье филе детского места, приготовленное в отработанном машинном масле, подается с пикантным соусом из желтков тухлых яиц и раздавленных клопов

___

Сахар из лимбургского сыра, засоленный в моче диабетика и погруженный в жестянку с пылающим сухим спиртом…

Короче, посетители тихо умирают от ботулизма… Потом Эй-Джей возвращается в сопровождении арабских беженцев с Ближнего Востока. Он пробует один кусочек и орет:

– Отбросы, черт подери! Сварите этого умника в его собственных помоях!

В общем, легенда об Эй-Джее – забавном, милом чудаке – распространялась и обрастала подробностями… Затемнение… Венеция… Поют гондольеры, а с Сан-Марко и из бара «Харриз» доносятся громкие жалобные крики.

Прелестная старая венецианская история про этот мост: кажется, несколько венецианских моряков предпринимают путешествие вокруг света, все превращаются в гомиков и ебут юнгу, а когда возвращаются в Венецию, женщинам, чтобы пробудить в этих сомнительных типах желание, приходится ходить через этот мост, оголив грудь. Поэтому на Сан-Марко срочно направляется батальон ударных войск.

– Девочки, это операция «МН», «Массированное наступление». Если ваши сиськи их не остановят, пускайте в ход пизду, надо ошеломить этих педрил.

– Ах, дорогуша, это правда. Чистая правда. Вместо штуковины, вызывающей трепет, у них мерзкая глубокая рана.

– Не могу смотреть на это без страха.

– От такого зрелища и окаменеть недолго.

О чем только ни болтал Поль, этот старый греховодник, чего стоят одни его россказни о том, как мужчины лежат с мужчинами и занимаются тем, о чем и говорить-то неловко. Вот именно – неловко. Кому ж охота споткнуться о хуй по дороге к пизде – к примеру, только захочется человеку натянуть какую-нибудь манду, как врывается некий зловредный чужак и проделывает с его жопой то, о чем и говорить-то неловко.

Эй-Джей несется по Сан-Марко и кромсает голубей абордажной саблей. «Ублюдки! Сукины дети!» – орет он… Шатаясь, он поднимается на борт своей барки, в розовом и голубом цветах с позолотой, с парусами из лилового бархата. Он одет в нелепую флотскую форму с галунами, орденскими лентами и медалями, грязную и рваную, китель застегнут наперекосяк… Эй-Джей подходит к огромной копии греческой урны, увенчанной золотой статуей мальчика с эрекцией. Он крутит мальчику яйца, и прямо в рот ему струей бьет шампанское. Он вытирает губы и осматривается.

– Где мои нубийцы, черт побери?! – орет он.

Его секретарь отрывается от книжки комиксов:

– Пьянствуют… Охотятся за пиздятинкой.

– Никчемные хуесосы! Куда деваться человеку без его нубийцев?

– Может, гондолу возьмете, что ли?

– Гондолу?! – кричит Эй-Джей. – Я отчаливать-то собираюсь ради этого хуесоса и при этом должен плыть на гондоле? Взять рифы грота и вставить весла в уключины, мистер Хислоп!.. Попробую отчалить с одним помощником.